Трагедий, подобных той,
что пережил Ленинград
в 1941-1944 гг., в мире
не было. За 900 дней
блокады умерли от голода
1 млн. 200 тыс. человек.
Но город не сдался
и выстоял.

Архивные тайны при свете дня

О ленинградской блокаде обычно было принято говорить в героическом ракурсе. Об ужасах же ее никогда не говорили всей правды - более полувека архивные документы имели гриф "совершенно секретно". Сейчас петербургский историк, кандидат исторических наук Никита Ломагин завершает большую работу над книгой, которая будет посвящена многим неизвестным страницам блокады и жизни на оккупированной территории Ленинградской области. Он коренной ленинградец, его родители и бабушка пережили первую блокадную зиму. Отсюда его интерес к блокадной тематике.

Никита Ломагин изучал материалы в архивах Москвы, Петербурга, Подольска, Гатчины. Подробно исследовал документы ГКО, относящиеся к битве за Ленинград, различные приказы, донесения и спецсообщения о морально-политическом состоянии частей армии и флота, личный фонд Жданова и других лиц, имевших отношение к Ленинграду в годы войны, так называемые особые папки, в которых содержится наиболее ценная информация о деятельности органов власти и управления в Ленинграде, а также о настроениях населения.

За границей историк работал в Национальном архиве США, Архиве национальной безопасности США, Бахметьевском архиве Колумбийского университета, архиве Гуверовского института Стэнфордского университета, Архиве У.Черчилля в Кембриджском университете. Сейчас он изучает документы архива Гарвардского университета. "В США и Великобритании я пытался выявить материалы о позиции союзников в отношении Ленинграда, - сказал корреспонденту "НГ" Никита Ломагин. - Важно было установить, что они знали о страданиях ленинградцев и что предлагали для облегчения их участи. В американских архивах я выявил большое число воспоминаний о битве за Ленинград, об оккупации Ленинградской области, о пропагандистской деятельности РОА".

Пока петербургскому историку не удалось попасть в архив президента РФ, в котором могут быть интересные документы Сталина, Молотова, Берии. В бывшем Ленинградском госархиве остаются на специальном хранении материалы немецкой службы безопасности (СД). "По-прежнему во многих архивах находится огромное количество документов под грифом "совершенно секретно", - говорит Никита Ломагин. - Процесс рассекречивания занимает немало времени, однако самое важное, на мой взгляд, состоит в том, чтобы он не прекращался и ранее рассекреченные документы опять не попали в разряд секретных".

"Сегодня они умерли, а завтра я"

Материалы следственных дел рассказывают об осужденных за нарушение санитарных норм, подделку продуктовых карточек, распространение ложных слухов, мародерство, людоедство┘

К четырем месяцам лишения свободы был приговорен Соломон Перченок за нарушение санитарного режима - выливал нечистоты в окно. Шесть месяцев тюрьмы получил Ефрем Подгорный за то, что справлял нужду из окна, да еще колол дрова прямо в квартире.

Марию Пушкину приговорили к десяти годам лагерей (там она умерла от дистрофии) за то, что хранила дома офицерскую шпагу, 71 американский доллар и серебряную монету советской чеканки, а также умудрилась "создать на дому запас остродефицитных продуктов (сахар, рис, мука, какао), превышающий личную потребность".

Максим Белов, проезжая место недавних боев вблизи деревни Коково, обнаружил трупы солдат и снял с них одежду. Сапоги снять не удалось, и тогда он обрубил ноги топором. Военный трибунал отправил мародера на исправительные работы сроком на пять лет.

Чтобы быть в курсе настроений населения, военная цензура вскрывала практически все письма граждан. Вот строки из писем, которые были изъяты и не дошли до адресатов.

"┘Ноги уже не двигаются, а ходить надо. Жертв очень много, покойников хоронят без гробов, так как гробов нет. Варлаша умер от голода, все перед смертью просил поесть, вот его хороним без гроба, завязали в простыню".

"┘Ваня, бросайте винтовки и не смейте больше защищать, пока не дадут больше хлеба. Бросайте винтовки, переходите к немцу, у него хлеба много".

"┘Женя, мы умираем от голода. Барику приготовила на гроб доски. Но я так слаба, что не могу снести его на кладбище. Юрик настолько истощал, что уже не просит есть, лишь изредка кричит: "Мама, если нет кушать - убей меня", - это говорит четырехлетний ребенок".

К 20 ноября 1942 г. толщина льда на Ладожском озере достигла 180 мм. На лед вышли конные обозы. 22 ноября за грузом по следу лошадей поехали машины. На следующий день доставили 52 тонны продовольствия. Из-за хрупкости льда двухтонные грузовики везли по 2-3 мешка, и даже при такой осторожности несколько машин затонуло. Позже к грузовикам стали прикреплять сани - это позволяло уменьшить давление на лед и увеличить количество груза. Несмотря на то что Дорога жизни была под особым контролем, водители ухитрялись сворачивать с пути, расшивали мешки с продуктами, отсыпали по несколько килограммов, вновь зашивали. На пунктах приема хищения не обнаруживали - мешки принимали не по весу, а по количеству.

Когда же факт кражи доказывался, то водитель немедленно представал перед военным трибуналом, который обычно выносил смертный приговор. Вот как описывает механизм исполнения наказания комиссар эшелонов ОАТБ 102-й военно-автомобильной дороги Н.В. Зиновьев: "Мне довелось быть свидетелем расстрела шофера Кудряшова. Батальон выстроился в каре. Подъехал закрытый автомобиль с приговоренным. Он вышел в валенках, ватных штанах, одной рубашке и без шапки. Руки назад, связанные ремешком. Тут же выстраивается человек 10 стрелков. Председатель трибунала читает приговор. Потом отдается приказание коменданту, тот командует приговоренному: "Кругом! На колени!" - и стрелкам: "Огонь!" Звучит залп из 10 выстрелов, после чего Кудряшов вздрагивает, какое-то время продолжает стоять на коленях, а потом падает лицом в снег. Комендант подходит и стреляет из револьвера в затылок, после этого труп грузят в кузов машины и куда-то увозят".

Управление НКВД по Ленинградской области произвело обследование состояния хранения НЗ (неприкосновенный запас) продовольствия. В своем донесении под грифом "совершенно секретно" на имя секретаря Ленинградского горкома ВКП(б) управление сообщало, что кладовые непригодны для хранения продуктов, не соблюдаются требования санитарного надзора, неприкосновенный запас подвергнут порче. Из-за течи воды с потолка подмочены мешки с сухофруктами, сливочное масло покрыто плесенью, рис и горох заражены клещом, мешки с сухарями разорваны крысами, покрыты пылью и пометом грызунов┘

Строки из писем, изъятых из почты военной цензурой и переданных на хранение в Управление НКВД по Ленинградской области:

"┘Жизнь в Ленинграде с каждым днем ухудшается. Люди начинают пухнуть, так как едят горчицу, из нее делают лепешки. Мучной пыли, которой раньше клеили обои, уже нигде не достанешь".

"┘В Ленинграде жуткий голод. Ездим по полям и свалкам и собираем всякие коренья и грязные листья от кормовой свеклы и серой капусты, да и тех-то нет".

"┘Я был свидетелем сцены, когда на улице у извозчика упала от истощения лошадь, люди прибежали с топорами и ножами, начали резать лошадь на куски и таскать домой. Это ужасно. Люди имели вид палачей".

Если в августе 1941 г. число изъятых военной цензурой писем составляло 1,6%, то в декабре количество корреспонденций с "отрицательными настроениями" достигло 20%. Вот о чем писали ленинградцы своим родственникам на Большую землю:

"┘Наш любимый Ленинград превратился в свалку грязи и покойников. Трамваи давно не ходят, света нет, топлива нет, вода замерзла, уборные не работают. Самое главное - мучает голод".

"┘Мы превратились в стаю голодных зверей. Идешь по улице, встречаешь людей, которые шатаются, как пьяные, падают и умирают. Мы уже привыкли к таким картинам и не обращаем внимания, потому что сегодня они умерли, а завтра я".

"┘Ленинград стал моргом, улицы стали проспектами мертвых. В каждом доме в подвале склад мертвецов. По улицам вереницы покойников".

Факты сильнее статистики

Можно ли было избежать такого количества жертв, таких мук и страданий?

Отвечая на этот вопрос корреспондента "НГ", Никита Ломагин сказал: "О сдаче города и речи не могло быть. Его стратегическое значение трудно переоценить. Можно без преувеличения сказать, что, продолжая борьбу за Ленинград и жертвуя населением города, Сталин спасал Москву и Россию. Многие ленинградцы это понимали. Но этой жертвенности в известной степени можно было бы избежать, если бы руководство Ленинграда проявило волю и более организованно провело эвакуацию населения в доблокадный период, сразу же ввело ограничения на изъятие денежных средств из сберкасс, а также вовремя установило бы карточную систему и закрепило население за магазинами, тем самым не допустив многочасового стояния обессилевших ленинградцев в огромных очередях. Власть - Жданов, Ворошилов и другие - должна была помнить уроки Финской войны, показавшей, как будет себя вести население в случае кризиса. То, что происходило в конце ноября - начале декабря 1939 г., иначе как паникой назвать было нельзя. Народ изымал средства из сберкасс и скупал буквально все. Стабилизация в сфере торговли в Ленинграде наступила только через несколько месяцев, и не без помощи Москвы. В июне - первой половине июля 1941 г. история повторилась, на этот раз в виде трагедии".

К ноябрю 1941 г. голод в Ленинграде достиг чудовищных масштабов. Рабочим выдавали 250 г хлеба, иждивенцам - 125 г. Да и не всегда удавалось отоварить карточки. Резко возросло количество краж, убийств с целью завладения продуктовыми карточками. Совершались налеты на хлебные фургоны и булочные. В декабре 1941 г. были зафиксированы первые случаи каннибализма.

Игорь Шевченко родился в Италии в 1924 г. в семье русского инженера-эмигранта. Спасаясь от фашизма, он подростком вместе с родителями переехал в СССР. Местом жительства выбрали Ленинград. В июне 1941 г. отца арестовали, отбывать наказание направили в Златоуст. Перебралась на жительство туда и мать. Сам же Игорь решил остаться в Ленинграде, так как "жаль было бросать квартиру и имущество". Работал в столовой # 16 Выборгского района грузчиком. Но однажды за прогулы его уволили. "Получал карточки иждивенца, но положенной нормы было мало, - написал Игорь в своих показаниях. - Я стал ходить ловить кошек, резал их и ел. Помимо этого ел и собак. В первых числах декабря я потерял продуктовые карточки┘ Проходя мимо Богославского кладбища, увидел там в снегу незакопанный труп мужчины. С него снял сапоги и надел на себя. Топором разрезал на части труп и принес домой. Левую руку зажарил и съел. Остальные части спрятал на запас. В дверь квартиры постучали. Я открыл и увидел сотрудников милиции. Они меня арестовали┘"

В январе 1942 г. 18-летняя Вера Титанова утопила в тазу свою новорожденную дочь, затем расчленила труп и вместе со своей матерью употребила в пищу. Спустя три недели людоеды из соседней квартиры похитили труп шестилетней девочки и также съели.

По данным Управления НКВД по Ленинградской области, за употребление человеческого мяса были арестованы в декабре 1941 г. 43 человека, в январе 1942 г. - 366, феврале - 612, марте - 399, апреле - 300, мае - 326, июне - 56. Затем цифры пошли на убыль, с июля по декабрь были взяты с поличным всего 30 людоедов. Трупы крали на кладбищах, похищали из морга, ели умерших родственников. Заманивали в квартиры взрослых под видом обмена вещей на продукты, а детей - под предлогом угощения сладостями, убивали - и в кастрюлю.

Муж убил жену и кормил ее мясом сына и двух племянниц. Им он говорил, что это мясо собаки.

Две старшие сестры убили младшую 14-летнюю сестру и съели.

Женщина 69 лет зарезала ножом внучку и накормила ее мясом мать и брата убитой.

Отец в отсутствие жены убил двоих сыновей 4 лет и 10 месяцев и употребил в пищу.

Мать, имевшая четверых детей, убила младшего ребенка и приготовила из его мяса пищу для себя и троих детей.

Чаще всего блокадников-людоедов военные трибуналы приговаривали к расстрелу с конфискацией имущества. Приговоры были окончательными, обжалованию не подлежали и немедленно приводились в исполнение.

Из докладной записки от 21 февраля 1942 г. военного прокурора Ленинграда А.И. Панфиленко секретарю Ленинградского обкома ВКП(б) А.А. Кузнецову о случаях людоедства: "В условиях особой обстановки Ленинграда возник новый вид преступлений┘ Все убийства с целью поедания мяса убитых в силу их особой опасности квалифицировались как бандитизм┘ Социальный состав лиц, преданных суду за совершение указанных выше преступлений, характеризуются следующими данными. По полу: мужчин - 36,5%; женщин - 63,5%. По возрасту: от 16 до 20 лет - 21,6%; от 20 до 30 лет - 23%; от 30 до 40 лет - 26,4%; старше 40 лет - 29%. По роду занятий: рабочих - 41%; служащих - 4,5%; крестьян - 0,7%; безработных - 22,4%; без определенных занятий - 31%┘ Из привлеченных к уголовной ответственности имели в прошлом судимости 2%".

"О том, что в Ленинграде во время блокады был каннибализм, я узнал задолго до работы в архивах от своей бабушки, которая, по ее словам, чудом спаслась от людоедов, пригласивших ее "попробовать студня", - продолжает разговор Никита Ломагин. - Ленинградцы, пережившие блокаду, конечно же, знали об этом явлении и, вспоминая войну, в кругу семьи иногда об этом говорили. Кроме того, в документах немецких спецслужб со ссылкой на перебежчиков и военнопленных довольно подробно описывалась ситуация в городе. Что говорить, статистика, пусть даже самая страшная, производит иное впечатление, нежели материалы конкретных уголовных дел. Их действительно было страшно читать".

Бесцензурные фотографии

Недавно в Петропавловской крепости открылась выставка "Неизвестная блокада", где представлены уникальные фотоматериалы военной поры. Многие из этих материалов находились в архивах НКВД, и только сейчас Управление ФСБ по Санкт-Петербургу передало их для публикации.

"О ленинградской блокаде написано достаточно много, сохранились фотографии, документальные свидетельства, но все они прошли через сито цензуры, - говорит автор выставки, известный фотожурналист, заведующий кафедрой производства и оформления печати факультета журналистики Санкт-Петербургского госуниверситета Владимир Никитин. - Публиковать разрешалось только героику. Работы же, где зафиксированы быт и повседневная жизнь обычного человека, изымались цензурой. Мы никогда не увидим фотографии с горами трупов на Волковском и Серафимовском кладбищах, обледеневших квартир и дворов, превращенных в морги. Но определенное количество снимков чудом сохранилось в архивах".

При подготовке фотографий многие негативы были восстановлены практически из трухи. На снимках застыл блокадный город таким, каким его видели горожане. Тела умерших на тележках, изможденные лица бойцов санитарно-очистных отрядов, воронка на набережной Фонтанки, трупы, плавающие в лужах, образовавшихся после оттепели. 250 этих фотографий готовит сейчас к изданию издательство "Лимбус-Пресс".

На фотовыставке корреспондент "НГ" встретился с писателем Даниилом Граниным, который в соавторстве с Алесем Адамовичем написал знаменитую "Блокадную книгу", и задал ему несколько вопросов.

Когда вы писали вашу книгу, вам эти вещи были известны?

Эти вещи нам не были знакомы. Частично мы понимали, нам рассказывали кое-что. У нас цензура потребовала изъять 65 воспоминаний. Нам удалось отстоять лишь некоторые. Тогда нельзя было писать о фальшивых карточках, мародерах, людоедах. Масштабы блокадной трагедии и сегодня неизвестны нам и, наверное, никогда не будут известны.

Будете ли вы в связи с обнародованными новыми фактами вносить изменения или дополнения в вашу книгу?

Если будет переиздание, мы восстановим изъятия, связанные с мародерством и людоедством. Но я не имею права что-то менять. Во-первых, не стало моего соавтора, во-вторых, эта книга была составлена из рассказов живших в то время людей, в-третьих, я боюсь, что будут видны заплаты.

Каким образом, на ваш взгляд, человек превращается в людоеда, что происходит в это время с его психикой?

Чтобы оценивать подобное, надо поставить себя на место того человека. Я знал женщину, у которой в блокаду умер маленький сын, осталась дочь. Она положила труп мальчика между окнами, чтобы мясо не портилось, и кормила этим свою дочь, и дочь осталась жива, но не знает об этом.

Вы считаете, такое допустимо?

По крайней мере я не могу ни бросить камень в мать, ни сказать, что эта ситуация безнравственная.

Кандидат медицинских наук, хирург и уролог высшей квалификационной категории, доцент кафедры урологии с курсом хирургических болезней РязГМУ Роман Викторович Васин. Сегодня для портала UZRF он обозначил основные направления развития клиники.

Публикация

Николай Ларинский: «Дети наши не будут верить тому, что мы пережили в Ленинграде…»

апокалипсис голода

По мнению историков, довоенный Ленинград в отношении снабжения продуктами был городом значительно более благополучным, чем, скажем, Рязань, Чухлома или Крыжополь. Второй по величине город СССР, крупный промышленный центр, производившей около 30% продукции страны, город-порт, в который приезжали иностранцы, был «лицом Страны Советов», «городом Ленина», «колыбелью революции».

Отсюда внимание к снабжению продуктами и промышленными товарами. Это кажущееся благополучие было серьезно поколеблено во время войны с Финляндией 1939-40 года, когда быстро возникший ажиотажный спрос смел с полок все, что можно было купить в свободной торговле. Мало того, началось массовое изъятие населением вкладов в сберегательные кассы и предъявление к оплате облигаций государственного займа. Потребовалось несколько месяцев усилий местных органов власти, чтобы стабилизировать продовольственный рынок огромного города. Выводов из этого сделано не было.

После 22 июня 1941 года, когда Ленинград сразу стал городом прифронтовым, в условиях паники и неразберихи не было с первых дней введено нормирование продуктов питания. Никто не верил что война всерьез и надолго! А.А.Жданов, несмотря на наличие в городе огромного количества складских помещений и зданий, которые можно было для этих целей использовать (спортивные сооружения, музеи, торговые здания, терминалы порта и т.д.), просил И.В.Сталина (судя по воспоминаниям А.И.Микояна) не направлять в Ленинград продовольствие, эвакуируемое из областей СССР, находящихся под угрозой немецкой оккупации! А между тем, уже 1 июля 1941 г. положение с запасами зерна было крайне напряженным: на складах «Заготзерна» и мелькомбинатах имелось муки и зерна 7 307 тонн. Это позволяло обеспечить Ленинград мукой на две недели, овсом на три, крупой на два с половиной месяца. Правда, с начала войны был прекращен экспорт зерна через ленинградские портовые элеваторы. Его остаток на 1 июля увеличил хлебные запасы на 40 625 тонн. Одновременно были приняты меры к возврату в Ленинградский порт направляющихся в Германию и Финляндию пароходов с экспортным зерном. Всего в Ленинграде с начала войны было разгружено 13 судов с 21 922 т зерна и 1 327 т муки. Но это, как показали дальнейшие события, был мизер. Вторым осложняющим моментом было то обстоятельство, что население, убегая от немцев в Ленинград, не поняло, что оно попадает в огромную мышеловку, а объяснить это власть не могла (мы же всех малой кровью на чужой территории разобьем!). Беженцы оказались иждивенцами. Они получали ничтожное количество хлеба и были обречены на смерть в первую очередь!

В первые дни войны, в Ленинграде возникли огромные очереди у магазинов, люди пытались сделать хоть какой-то запас продуктов. Память о голоде во время гражданской войны была еще свежа. Хотя, как всегда в нашей стране, бедные «имели наименьшее право на пищу». В Ленинграде решающим фактором выживания стало владение продовольственной карточкой… Захват немецкими войсками, 8 ноября Тихвина, когда они перерезали железную дорогу, по которой к Ладожскому озеру доставлялось продовольствие, стал прологом трагедии Ленинграда… Пожар на Бадаевских складах № 3 и №10, во время которого сгорели 3000 тонн ржаной муки (приблизительный запас на 8 дней) вопреки общему мнению, решающей роли уже не сыграл. Голод и без этого стал реальностью. Со 2 сентября по 19 ноября 1941 года норма отпускаемого по карточкам хлеба уменьшилась в 4 раза, а другие продукты исчезли совсем…

Заболевания, связанные с голодом, встречались во многих странах (прежде всего в России!) в разное время. Но до 1915-16 годы, когда в Германии появились массовые случаи заболеваний, связанных с недоеданием, клиника их не была четко описана. Развитие отеков, как основного симптома болезни, заставляло врачей того времени считать, что речь идет о своеобразной форме нефрита, а эпидемический характер распространения и развитие часто после острой инфекции (чаще всего - дизентерии) делали логичным предположение об инфекционном характере болезни. Возникла идея об особой, «отечной болезни». Ее еще называли « голодная болезнь», «безбелковый отек», «голодный отек», «военный отек». Но ситуация в Ленинграде, ценой чудовищных жертв, расставила все по своим местам.

Группа ленинградских врачей, под руководством выдающегося советского терапевта, профессора Михаила Васильевича Черноруцкого (1884-1957) предложила термин «алиментарная дистрофия». Термин стыдливо должен был прикрывать другой, который в стране социализма считался неприемлемым, клеветническим и придуманным «врагами народа» - голодная смерть! Первые пациенты с алиментарной дистрофией появились в больницах Ленинграда в начале ноября 1941 года, а первые смерти от нее начались в середине ноября. В декабре количество госпитализированных больных алиментарной дистрофией увеличилось приблизительно в десять раз. После прорыва блокады было подсчитано, что в январе 1942 года среднестатистический ленинградец в день получал 300 граммов хлеба, 11 граммов муки, 46 граммов макарон или крупы, 26 граммов мяса, 10 граммов жиров, 5 граммов кондитерских изделий, 1 грамм сухофруктов и 47 граммов овощей! Именно январь стал пиком, квинтэссенцией трагедии…Жестокий голод (калорийность максимально составляла 707 ккал в сутки!), холод (выработка электроэнергии составляла лишь 16,5% от довоенного уровня, а остатки топочного угля были вывезены из котельных жилых домов и больниц на 2-ю ГЭС Ленинграда). К слову сказать, только 16,7% жилых домов имели центральное отопление, а остальные отапливались печами, газ был только в 25 тыс. квартир, 242351 человек проживали в общежитиях, которые тоже не отапливались. Общественный транспорт ходить перестал, Но самое главное - население испытывало жуткий стресс - с июня 1941 по октябрь 1943 года было объявлено 612 воздушных тревог, от бомбежки и артобстрела погибло 16747 и ранено 33782 человек. Все это создавало обстановку апокалипсиса…

Почти полное голодание приводило к быстрому формированию тяжелых степеней дистрофии, напоминающих, по словам М.В.Черноруцкого, «наиболее выраженные формы болезни Симмондса или болезни Аддисона». Заболевание развивалось за четвертый-шестой недели голодания, реже за второй-третьей. «…когда остановка трамвайного движения добавила к обычной, ежедневной трудовой нагрузке еще два-три часа пешеходного марша (и часто с грузом топлива) до места жительства и к месту работы, это обусловило необходимость дополнительного расхода калорий. После израсходования резервов организма (в виде подкожно-жирового сала) дополнительная маршевая нагрузка вела к ослаблению мышечной системы, к ослаблению сердечной мышцы и очень часто к наступлению развязки - смерть от упадка сердечной деятельности, от паралича сердца, от обморочных состояний и замерзанию в пути…», - пишет исследователь проблемы. Вот как - ждут дети мать с работы, а она уже давно мертвая на улице валяется (да еще неизвестно, что хуже: так умереть, или в канализационный коллектор провалиться?). Ленинградцы оказались между Сциллой голодного пайка и Харибдой огромных физических и психических нагрузок. Быстрее дистрофия возникала у мужчин и подростков астенического телосложения. В это время развивалась кахектическая, «сухая» форма дистрофии с летальностью 85-90%. Если больные доживали до госпитализации, то они производили «впечатление еле живых существ, почти не реагирующих на внешние раздражители («живой труп»). Госпитализация уже не спасала их от голодной (гипогликемической) комы (сахар крови до 20-25 мг% по Хагедорну-Йенсену!). Для 90%-сутки, для 10% - неделя были отведены для жизни, даже в условиях стационаров….

Начиная с марта 1942 года и до августа, калорийность питания стала повышаться, заработал общественный транспорт, стало тепло. Темп развития алиментарной дистрофии замедлился, и она стала протекать подостро. Здесь уже у 80% больных возникала отечная форма болезни. Появились «отечнее» и «отечно-асцитические» формы страдания, особенно на фоне дизентерии. Одновременно, значительное распространение получила цинга, протекавшая, к счастью, в мягкой форме, острая и хроническая пеллагра, алиментарно-авитаминозные полиневриты, симптомы аддисонизма… Анемия, гипогенитальный синдром, гематогенно-диссеминированный и генерализованный туберкулез и «блокадная гипертония» дополняли мрачную картину.

Я помню, как наш незабвенный преподаватель, профессор А.С.Луняков спросил на занятии: «В чем особенность блокадной гипертонии?» Мы, естественно, не знали. «Гипертрофия миокарда не развивалась», - ответил наш начитанный учитель. Неоткуда было сердечной мышце черпать ресурсы для гипертрофии. «Ленинградская гипертония» была выявлена у 50% больных в возрасте 40-49 лет, у более старших - в 70% случаев, у молодых в 10-47% (в мирное время - 4-7%). У 20% болезнь приняла стойкую форму. Летальность от гипертонии на пике госпитализации достигала 40-50% к общему числу умерших. Больные погибали (наш профессор был прав!) от недостаточности атрофичного сердца…

О многом говорили тогда врачи, кроме одного - ужасающих цифрах смертности населения Ленинграда. Эти сведения шли в рубрике «Совершенно секретно». В начале 1942 года была арестована одна из участковых врачей, которая, по материалам следствия, «имея конкретные данные о заболеваемости и смертности от голода, использовала их для антисоветской пропаганды». Бедолагу осудили на восемь лет…Раз в 5-14 дней начальник УНКВД по Ленинградской области, комиссар (генерал-лейтенант) государственной безопасности П.Н.Кубаткин отправлял спецсообщения о ситуации с продовольствием, голоде и преступлениях на почве голода и смертности в Ленинграде членам Военного Совета Ленинградского фронта (Говорову, Жданову и Кузнецову) и Л.П.Берии. Последнему он сообщал все гораздо подробнее, а кое о чем в донесениях ленинградскому начальству умалчивал совсем. А уж до народа эти сообщения никоим образом не должны были доходить…Но они, конечно, доходили. Когда людей, особенно детей, вывозили в эвакуацию, то они умирали по дороге (вдоль полотна железной дороги на Ярославль валялись трупы, которые выбрасывались из вагонов по дороге), или прибыв на конечный пункт (на Скорбященском кладбище Рязани лежат ленинградские дети, умершие уже после приезда в город).

В мае 1941 года в Ленинграде умерло 3873 человека, в октябре уже 6199, в ноябре 9183, за десять дней декабря - 9280! За двадцать пять декабрьских дней число умерших составило 52612 человек (на улицах ежедневно подбирали 160 тел умерших), в январе 1942 года - 777279. В пригородном поселке Всеволожский, в декабре 1942 года, сотрудники НКВД обнаружили в домах 130 умерших, лежавших уже несколько дней, на улицах - 170, около 100 на кладбище, на улицах - 6. Город мертвых! Четвертый полк НКВД полностью переключился на рытье могил и захоронение умерших. К концу 1941 года дистрофия была уже у 90% ленинградцев. По подсчетам одного из исследователей при получении пищи с энергетической составляющей около 1300 ккал/сутки средний взрослый человек проживет не более месяца. Стало быть, население Ленинграда было обречено на поголовное вымирание, что соответствовало планам противника, хорошо осведомленного о ситуации в городе. Пожалуй, даже лучше наркома здравоохранения СССР Г. Митерева, который лишь в 1943 году, после приезда в Ленинград (по собственному признанию), понял, что больных дистрофией надо не только кормить, но и лечить!

Общая смертность в феврале 1942 года оставалась крайне высокой - 96015 человек. И врачи ничего не могли сделать. Правда, количество умерших на улицах сокращалось: в марте-567 человек, апреле-262, мае-9. В марте количество умерших женщин впервые превысило число мужчин (большинство их вымерли раньше). Больничная летальность в первой половине 1942 года составляла в терапии - 20-25%, хирургии - 12%, инфекционная - 20 -25%, для больных дистрофией - 60-70%. Среди военнослужащих смертность была в 3-4 раза ниже, чем среди гражданского населения. Несомненно, что высокая госпитальная летальность «давила тяжким бременем и врачей, и сестер, и санитарок, при этом всем своим поведением больничный персонал должен был поддерживать у больных бодрость, чувство уверенности в близком лучшем будущем…». Официальная цифра умерших в Ленинграде в 1942 году - 528830 человек, включая 587 убийств и 318 суицидов.

…Едва ли не самым ярким и характерным субъективным признаком алиментарной дистрофии являлся «волчий голод». Это ощущение окрашивало все переживания больного. Возникла своеобразная «голодная психология», которая меняла моральный облик больного алиментарной дистрофией. У части больных «волчий голод» становился преморбидом глубоких психических расстройств. Через все переживания больных в этих случаях проходила их неудовлетворенная потребность в еде. Герой «Блокадной книги», Юра Рябинкин написал на последних страницах своего дневника огромными буквами: «Хочу есть, хочу есть, хочу есть…Умираю…». Это и определяло все поступки больных. Даже у больных с сохранной психикой снижение неутолимого голода происходило в течение нескольких месяцев, и оставалась жадность к еде даже при восстановлении нормального пищевого режима (вспомните «Любовь к жизни» Д.Лондона). Для всего населения Ленинграда, кроме работников торговли и партийно-хозяйственного актива, сложившаяся обстановка создавала в качестве преобладающего аффекта депрессию, но В.Н..Мясищев в работе «Психические нарушения при алиментарной дистрофии в условиях блокады» писал, что на ранних стадиях болезни у больных отмечалась аффективная возбудимость. Они легко, по всякому ничтожному поводу и без него, вступали в конфликт с окружающими, были агрессивны, драчливы, неуступчивы, бранчливы, грубы в общении. Интеллектуальные интересы снижались, и все сводилось лишь к утолению голода. Снижалось внимание, память и способность к сосредоточению. Плаксивость, докучливость, постоянное недовольство окружающими, непрестанные жалобы и просительный тон являлись визитной карточкой подобных больных. При продолжении голодания появлялись безразличие и ареактивность в отношении окружающих людей и обстановки (при бомбежках и обстрелах больные не реагировали, сколь бы серьезной ни была угроза собственной жизни и жизни близких). Родственные чувства притуплялись, моральный уровень понижался, низшие инстинкты оголялись. Астенические состояния - «психоз истощения», психозы, вызванные пеллагрой,- такова, по В.Н.Мясищеву, динамика патологии.

И только позже, в 1944 году, их сменили, на фоне артериальной гипертонии психические расстройства, обусловленные ею. Особо выделялась наклонность к правонарушениям у дистрофичных больных! Иногда они носили патологический характер с чертами импульсивности и дементности, с утратой элементарного контроля за поведением (разгром хлебных ларьков, овладение чужими карточками и т.д.). Страшней ничего не придумать: взрослый дистрофик отнимает у дистрофика-ребенка карточки, обрекая того на голодную смерть! Все поступки у таких больных окрашены личным интересом - утолить голод любой ценой. Отсутствие чувства стыда, исчезновение нравственных «тормозов», совершенная потеря критики в отношении своего поведения, вида и состояния, полная утрата чувства брезгливости… Это было одной из причин широко распространения инфекционных болезней в Ленинграде. Одна из переживших блокаду, вспоминала, как в нетопленной квартире она месяц лежала рядом с телом умершей бабушки и «ничего особенного не испытывала». Личность уплощалась, интересы сужались, волевой контроль утрачивался, действия становились импульсивными, высшие элементы психики подчинялись «подкорково-обусловленным элементарным влияниям». В тяжелых случаях развивались психозы истощения с галлюцинаторным синдромом, в котором доминировали добывание и приготовление еды и т.п. Но совсем особняком, на грани понимания, стояло явление, тщательно скрываемое долгие годы - каннибализм и трупоедство в блокадном Ленинграде.

…Поздней осенью 1941 года в одном из еще ходивших ленинградских трамваев был обнаружен мешок с обугленным человеческим черепом и костями, с которых были срезаны или обгрызены мышцы (?!). К этому времени, все уже столько ужасов видели, что паники не возникло, но никто и выводов не сделал. А уже в декабре П.Н. Кубаткин бесстрастно докладывал Берии о 9 случаях людоедства: «К.,1912 года, жена красноармейца, задушила свою младшую сестру в возрасте полутора лет. Труп употребила на приготовление пищи себе и троим своим детям. 27 ноября с.г. К., находившийся в 1939 и 1940 гг. на излечении в психиатрической больнице, убил своих дочерей в возрасте 7 лет и одного года. Часть трупа старшей дочери К. съел ». Кстати, именно К., несмотря на явную психическую аномалию, был первым, расстрелянным за людоедство в Ленинграде, но далеко не последним! Через пять дней, рабочий завода им. К.Маркса, А., член ВКП (б) с 1918 г. и его сын Анатолий, 1925 г.р., совершили убийство временно проживающих у них на квартире, эвакуированных со станции Лахта, женщин П.и М. Убийство было совершено молотком, после чего А. и его сын разрубили трупы на части и спрятали в сарай. Успели съесть только грудную клетку П. Не успели разобраться с семейкой людоедов, как некий Б., проживавший в одном из общежитий, убил жену, части тела варил и ел, давая сыну и племянницам и уверяя, что купил и зарезал собаку. Другой Б., 1911 года рождения в отсутствие жены убил топором двух сыновей в возрасте 4-х лет и 10 месяцев и младшего сына съел. Через два дня С., 1904 г.р., инженер кораблестроения, получил в морге Богословского кладбища труп неизвестной женщины, привез на квартиру, извлек сердце и печень, сварил и съел… К., отрубал у незахороненных трупов на кладбище ноги, варил и ел…Сорокадвухлетний рабочий С.А.М. и его 17-летний сын Н. убили двух соседей, расчленили, ели сами и выменивали на вино и папиросы «под видом конины»! У некоего К. дома сотрудники уголовного розыска нашли дома расчлененный труп, часть которого была уже пропущена через мясорубку…15-летний Д., в отсутствие родителей, убил топором 12-летнюю сестру и 4-летнего брата и, похитив карточки, попытался скрыться… 17 -летний П. из-за продуктов, ударом кулака убил отца, а 13-летний М. при распределении продуктов топором убил мать… На рынке в это время можно было купить 100 граммов хлеба за 30 руб., мясо - 200 руб. за кг (только надо было понять - чье оно?), картошку - 60 р. За 50 гр. чая просили 60 руб, а за плитку шоколада 130-160 руб. За карманные часы давали 1,5 кг хлеба, за дамское кроличье манто - 1 пуд картошки. В это же время у заведующего столовой Красногвардейского района было изъято 2 тонны хлеба,1230 кг мяса,1,5 центнера сахара (не может русский человек не украсть!). Заместитель управляющего Ленэнерго, его помощник, зам. Главного инженера и секретарь парторганизации, похитив талоны рабочих, присвоили около тонны продуктов (тогда не было еще оффшоров и бонусов у энергетиков, но все равно крали!). В больницах им. Нахимсона и Либкнехта ежедневно за счет больных питались 5-6 человек медицинского персонала, которые свои карточки не сдавали (где ты бескорыстная и прекрасная русская душа?). В госпитале №109 в декабре 1942 года было недодано больным около 50% продуктов (вот они советские медики!). В 10820 письмах, перлюстрированных чекистами, говорилось о том, что хорошо живут те, кто имеет отношение к распределению продуктов! Это были не единичные, а массовые случаи мародерства, если в одном письме из каждых 70 просмотренных говорилось о подобных фактах! Заведующий хлебным отделом И., член ВКП (б), работавший в магазине № 31, установил связь с карманным вором, который похищал в трамваях и очередях карточки, которые и отоваривались. У заведующей столовой Ф., члена ВКП (б) было изъято 20 кг продуктов. У другого - С. - 400 м мануфактуры, золотые часы, 6500 рублей и т.д.. Главный бухгалтер счетной конторы, кассир, инженер, управхозы…Директор столовой № 17 Г., член ВЛКСМ на продукты, похищенные из столовой, выменял подержанную автомашину, отремонтировал ее и рассчитывал после победы (чьей?) покататься. Не вышло, расстреляли. Директор дома инвалидов №4 Ленгорсобеса Х. в ноябре-декабре 1941 года систематически похищал у безропотно умиравших инвалидов продукты. При аресте чекисты изъяли у него 194000 рублей, 600 м шелковых и шерстяных тканей, 60 литров водки, 30 кг какао, 350 пачек папирос и другие товары… Было выявлено несколько серьезных групп, в том числе и сотрудники фабрики ГОЗНАК, подделывавших продовольственные карточки. Очевидно, что адекватного контроля за распределением продуктов власть обеспечить не смогла. За годы блокады у руководящих работников торговли и других организаций было изъято: 23317736 рублей, на 4081600 облигаций, на сумму 73420 золотых монет,767 кг серебра, 40846 долларов. А за два месяца от голода умерло 378 милиционеров. Но вернемся к «нашим» людоедам.

Сначала эти эпизоды воспринимались, если и с ужасом, но без паники. Но ближайшие события заставили составить специальную группу по борьбе с людоедством, в которую входили оперативники НКГБ, уголовного розыска, сотрудники отдела контрразведки Ленинградского фронта, бойцы «комсомольского полка охраны революционного порядка» и врачи-психиатры. Да еще бы, «…с кладбищ началось массовое похищение частей разрубаемых тут же на месте трупов, причем особое пристрастие отмечалось к детским трупам. На кладбищах находили черепа, из которых были извлечены мозги, на Серафимовском кладбище находили покойников, от которых оставались только головы и ступни. Еврейское кладбище больше походило на мясобойню. Трупы похищались и использовались в пищу с улиц, с кладбищ, из квартир». В январе, когда только на улицах за десять дней умерли 1037 человек, а у работников торговли изъяли 192 тонны продуктов, чекитсы арестовали за людоедство 70 человек (фактов людоедтва было 77) и после ускоренной судебной процедуры поставили к стенке 22 человека. Путем розыскных мероприятий чекисты обнаружили семью людоедов А.: мать и отец 37 лет и три дочурки 13,14 и 17 лет.
Старшая заманивала разных лиц на квартиру, мать с отцом - убивали и все вместе - ели…11 бедолаг- учеников школы ФЗУ №39 съели двух своих умерших одноклассников… Т. украл на кладбище труп подростка, часть съел, а остальное пытался выменять на хлеб, Член ВКП(б) с 1929 года, некий М. съел с семьей труп своей умершей матери...По мере того как нарастал голод, росло и число людоедов: в феврале 1942 года в Ленинграде и окрестностях было за подобное арестовано 311 человек, а всего к этому моменту выловили 724 человек. Из них 45 умерли в тюрьме, главным образом «трупоеды», осудили 178, расстреляли 89. Только об отдельных эпизодах сообщали в газетах, дабы дух осажденных не подрывать, он и так не был оптимистичным. Но другие людоеды, газет, наверное, не читали: «…вахтер стадиона им. Ленина, Н., убила и съела четырех детей, П., 37 лет, член ВКП (б) с 1936 года и 45-летняя П. убили с целью употребления в пищу 62-летнюю врача больницы им. Куйбышева». Расчлененный труп нашли, обе сознались в убийстве, расстреляны. Дезертировавший из Красной Армии и носивший с целью маскировки женскую одежду Е.. вместе с подругой убил и съел четырех подростков…56-летняя Х. убила 4-х человек… Жена красноармейца убила соседского ребенка и съела на ужин вместе со своими детишками…Бабушка В., 69-лет, ножом убила внучку и вместе с ее братиком и мамой плотно покушали…В апреле-мае 1942 года Л, 14 лет и ее мать, убили 5 девочек 3-14 лет и съели…Ели собственных и похищенных в моргах детей…Выявляли, наскоро судили, расстреливали: в конце февраля было арестовано 879, 554-осуждено,329-расстреляны, 53 человека приговорены к 10 годам (ни один до конца войны не дожил). Жены и мужья, соседи, трупы с кладбищ и кремационных печей. К весне 1942 года арестовано 1557 человек, 457-расстреляны,324 приговорены к 5-10 годам тюрьмы. В мае 1942 года органы НКВД раскрыли самое жуткое дело: на станции Парголово была арестована группа женщин-железнодорожниц из 6 человек, 1910-1921 г.р. В течение января-марта 1942 года они заманивали под видом обмена вещей на продукты людей на квартиру, убивали, расчленяли и употребляли в пищу. Вещи, деньги и продукты, найденные у убитых, делили между собой…Они «употребили» 13 человек и съели два трупа, украденных с кладбища. Всех расстреляли. Из 1965 человек, арестованных за трупо- и людоедство к ВМН приговорили 585 человек, к 5-10 годам 668 человек. Во время следствия несколько десятков умерли в тюрьме, но вот всех ли подвергали судебно-психиатрической экспертизе, неизвестно. Интересен портрет «ленинградских людоедов»: чаще это были не очень образованные женщины!

После войны было признано, что в обстановке блокадного и, осаждавшегося врагом города, зимой 1941-42 гг. алиментарная дистрофия, стала, по сути дела, почти экспериментальной патологией. Человеческий организм был поставлен почти на грань возможных для него условий существования. Тем самым были созданы предпосылки для обнаружения и наблюдения в нем таких явлений или процессов, которые в обычных условиях жизни не возникают или не улавливаются. Эта печальная возможность наблюдать человека в крайних условиях его существования, позволила врачам увидеть «как бы в увеличенном или обнаженном виде ряд явлений общепатологического характера, представляющих большой теоретический интерес и большое практическое значение». За этим сухим, академическим определением остались 200 каннибалов (это только те, кого нашли, а те, кто избежал разоблачения и остался жив?), вернее степень их нормальности, ведь если бы не было блокады, они, наверняка, были бы законопослушными гражданами и «ударниками коммунистического труда». А несусветные ворюги в торговле? Что за чудовищное общество с такой моралью? А с другой стороны, и всегда надо об этом помнить, когда начинаешь распинаться о замечательной стране победившего социализма. Что это за государство, которое не защитить, ни накормить своих, пашущих на него за гроши, граждан не может? Ни в одной стране, участвовавшей во Второй мировой войне, подобного не было, но куда ужаснее другое - во имя чего были принесены эти чудовищные жертвы, что за светлое будущее было построено в итоге?

Н.Ларинский,2003-2012 гг.

Комментарии пользователей

nic

Убийства и бандитизм в блокадном Ленинграде История блокады содержит немало трагических страниц. В советское время они освещались недостаточно, во-первых, из-за соответствующих установок «сверху», во-вторых, из-за внутренней самоцензуры авторов, писавших о борьбе Ленинграда за жизнь. В последние 20 лет цензурные ограничения были сняты. Вместе с цензурой внешней практически исчезла и внутренняя самоцензура. Это привело к тому, что ещё не столь давно запретные темы стали активно муссироваться в книгах и СМИ. Одной из таких тем стала тема преступности в блокадном Ленинграде. По мнению отдельных «творцов пера» большего бандитского беспредела город не знал ни до, ни после. Тема каннибализма, как составной части преступности, особенно часто начала мелькать на страницах печатных изданий. Само собой, подавалось это всё в совершенно претенциозном ключе. Каково же было истинное состояние преступности в блокадном городе? Обратимся к фактам. Несомненно, что война вызвала неизбежный всплеск преступности в СССР. Её уровень вырос в несколько раз, уровень судимости – в 2,5-3 раза Не обошла эта тенденция стороной и Ленинград, оказавшийся, к тому же, в исключительно трудных условиях блокады. К примеру, если в 1938-1940 гг. на 10 тысяч человек совершалось в год 0,6; 0,7 и 0,5 убийства соответственно (т.е., 150-220 убийств в год), то в 1942 году было совершено 587 убийств (по другим данным – 435 ). Стоит также учесть, что население Ленинграда составляло в 1942 году далеко не 3 миллиона, как до войны. По состоянию на январь 1942 года, если судить по данным о выдаче карточек, в городе проживало около 2,3 млн. человек, а на 1.12.1942 года – всего 650 тысяч . Среднемесячная численность населения составила 1,24 млн. человек. Таким образом, в 1942 году на 10 000 человек было совершено примерно 4,7 (3,5) убийств, что превысило довоенный уровень в 5-10 раз. Для сравнения, в 2005 году в Санкт-Петербурге было совершено 901 убийство (1,97 на 10 000), в 2006 – 832 убийства (1,83 на 10 000), т.е. число убийств в блокадном городе было примерно в 2-2,5 раза выше, чем в современном нам. Примерно такое число убийств, как в Ленинграде 1942 года, совершается на данный момент в таких государствах, как ЮАР, Ямайка или Венесуэла, которые возглавляют список стран по уровню убийств, уступая лишь Колумбии . Говоря о преступности в блокаду, нельзя не коснуться упомянутой уже выше темы каннибализма. Для людоедства в УК РСФСР не было статьи, поэтому: «Все убийства с целью поедания мяса убитых, в силу их особой опасности, квалифицировались как бандитизм (ст. 59-3 УК РСФСР). Вместе с тем, учитывая, что подавляющее большинство указанного выше вида преступлений касалось поедания трупного мяса, прокуратура г. Ленинграда, руководствуясь тем, что по своему характеру эти преступления являются особо опасными против порядка управления, квалифицировала их по аналогии с бандитизмом (по ст. 16-59-3 УК)» (Из докладной записки военного прокурора Ленинграда А. И. Панфиленко А. А. Кузнецову о случаях людоедства) . В отчетах прокуратуры в дальнейшем подобные случаи выделялись из общей массы и шифровались под рубрикой «бандитизм (особая категория)». В спецсообщениях УНКВД по ЛО и городу Ленинграду чаще всего употреблялся термин «людоедство», реже – «каннибализм». Я не располагаю точными данными о первом случае каннибализма. Есть некоторое расхождение в датах: от 15 ноября до первых чисел декабря. Наиболее вероятным временным промежутком я считаю 20-25 ноября, т.к. первый датированный в спецсообщениях УНКВД по ЛО и гор. Ленинграду случай приходится на 27 ноября, однако и до него был зафиксирован как минимум один . Достигнув максимума в 1-й декаде февраля 1942 года, число преступлений такого рода стало неуклонно снижаться. Отдельные случаи каннибализма ещё отмечаются в декабре 1942 года, однако уже в спецсообщении УНКВД по ЛО и гор. Ленинграду от 7.04.1943 г. констатируется, что «…убийств с целью употребления в пищу человеческого мяса, в марте месяце 1943 года в Ленинграде не отмечено». Можно предположить, что такие убийства прекратились в январе 1943 года, с прорывом блокады. В частности, в книге «Жизнь и смерть в блокированном Ленинграде. Историко-медицинский аспект» сказано, что «В 1943 и 1944 гг. случаи каннибализма и трупоедства в криминальной хронике блокированного Ленинграда уже не отмечались» . Всего за ноябрь 1941 – декабрь 1942 гг. за убийство с целью людоедства, каннибализм и продажу человеческого мяса было арестовано 2057 человек. Кто были эти люди? Согласно уже упоминавшейся записке А. И. Панфиленко, датированной 21 февраля 1942 года, 886 человек, арестованных за каннибализм с декабря 1941 г. по 15 февраля 1942 г., делились следующим образом. Женщин было подавляюще большинство – 564 чел. (63,5%), что, в общем, не удивительно для города-фронта, в котором мужчины составляли меньшинство населения (около 1/3). Возраст преступников – от 16 и до «старше 40 лет», причём все возрастные группы примерно одинаковы по численности (категория «старше 40 лет» немного преобладает). Из этих 886 человек лишь 11 (1,24%) были членами и кандидатами ВКП(б), ещё четверо – членами ВЛКСМ, остальные 871 – беспартийными. Преобладали безработные (202 чел., 22,4%) и «лица без определённых занятий» (275 чел., 31,4%). Только 131 человек (14,7%) являлся коренным жителем города. А. Р. Дзенискевич приводит также следующие данные: «Неграмотные, малограмотные и люди с низшим образованием составляли 92,5 процента всех обвиняемых. Среди них... совсем не было верующих людей». Образ среднестатистического ленинградского каннибала выглядит следующим: это некоренная жительница Ленинграда неопределённого возраста, безработная, беспартийная, неверующая, малообразованная. Бытует убеждение, что людоедов в блокадном Ленинграде расстреливали поголовно. Однако это не так. По состоянию на 2.06.1942 г., к примеру, из 1913 человек, по которым было закончено следствие, к ВМН было приговорено 586 человек, осуждено к различным срокам лишения свободы – 668 . По всей видимости, к ВМН приговаривались убийцы-людоеды, похищавшие же трупы из моргов, кладбищ и т.п. мест «отделывались» заключением. К подобным выводам приходит и А. Р. Дзенискевич: «Если брать статистику до середины 1943 года, то по статье 16-59-3 УК (особая категория) было осуждено 1700 человек. Из них 364 человека получили высшую меру, 1336 человек были приговорены к различным срокам лишения свободы. С большой степенью вероятности можно предположить, что большинство расстрелянных составляли именно каннибалы, то есть убивавшие людей с целью употребления их тел в пищу. Остальные - уличенные в трупоедстве» . Таким образом, лишь ничтожная часть живших в Ленинграде в то время спасали свою жизнь таким страшным образом. Советские люди даже в тех, кажущихся нам за далью лет невероятными, условиях старались остаться людьми несмотря ни на что. Хотелось бы сказать о всплеске в те дни собственно бандитизма, на сей раз «обыкновенной категории». Если за последние 5 месяцев 1941 г. по ст. 59-3 УК РСФСР было возбуждено не так много – всего 39 дел , то согласно «Справке о работе прокуратуры Ленинграда по борьбе с преступностью и нарушениями законности с 1.07.1941 г. по 1.08.1943 г.» в целом с июня 1941 г. по август 1943 г. по ст. 59-3 УК РСФСР было осуждено уже 2104 человека, из них к ВМН – 435, к лишению свободы – 1669 . На 2 апреля 1942 года (с начала войны) было изъято у преступного элемента и лиц, не имевших на это разрешения: Винтовок боевых – 890 шт. Револьверов и пистолетов – 393 шт. Пулемётов – 4 шт. Гранат – 27 шт. Охотничьих ружей – 11 172 шт. Винтовок мелкокалиберных – 2954 шт. Холодного оружия – 713 шт. Патронов винтовочных и револьверных – 26 676 шт. К 1 октября 1942 года объём конфискованного оружия вырос до следующих показателей: Винтовок боевых – 1113 Пулемётов – 3 Автоматов - 10 Ручных гранат – 820 Револьверов и пистолетов – 631 Патронов винтовочных и револьверных – 69 000. Всплеск бандитизма объясняется очень просто. В условиях понятного ослабления милицейской службы, в условиях голода у бандитов не оставалось иного выхода, кроме как выйти на большую дорогу. Однако милиция и НКВД совместными усилиями свели бандитизм к практически довоенному уровню. В заключение хотелось бы отметить, что хотя уровень преступности в блокадном Ленинграде был несомненно высок, анархия и беззаконие не стали править городом. Ленинград и его жители справились и с этой бедой. Лунеев В.В. Преступность в годы ВОВ Черепенина Н. Ю. Демографическая обстановка и здравоохранение в Ленинграде накануне Великой Отечественной войны // Жизнь и смерть в блокированном Ленинграде. Историко-медицинский аспект. Под ред. Дж. Д. Барбера, А. Р. Дзенискевича. СПб.: «Дмитрий Буланин», 2001, с. 22. Со ссылкой на ЦГА СПб., ф. 7384, оп. 3, д. 13, л. 87. Черепенина Н. Ю. Голод и смерть в блокированном городе // Там же, с. 76. Блокада рассекреченная. СПб.: «Бояныч», 1995, с. 116. Со ссылкой на фонд Ю. Ф. Пименова в Музее Краснознамённой Ленинградской милиции. Черепенина Н. Ю. Голод и смерть в блокированном городе // Жизнь и смерть в блокированном Ленинграде. Историко-медицинский аспект, с.44-45. Со ссылкой на ЦГАИПД СПБ., ф. 24, оп. 2в, д. 5082, 6187; ЦГА СПБ., ф. 7384, оп. 17, д. 410, л. 21. Seventh United Nations Survey of Crime Trends and Operations of Criminal Justice Systems, covering the period 1998 - 2000 (United Nations Office on Drugs and Crime, Centre for International Crime Prevention) ЦГАИПД СПБ., ф. 24, оп. 2б, д. 1319, л. 38-46. Цит. по: Ленинград в осаде. Сборник документов о героической обороне Ленинграда в годы Великой Отечественной войны. 1941-1944. Под ред. А. Р. Дзенискевича. СПб.: Лики России, 1995, с. 421. Архив УФСБ ЛО., ф. 21/12, оп. 2, п.н. 19, д. 12, лл. 91-92. Ломагин Н.А. В тисках голода. Блокада Ленинграда в документах германских спецслужб и НКВД. СПб.: Европейский Дом, 2001, с. 170-171. Архив УФСБ ЛО., ф. 21/12, оп. 2, п.н. 19, д. 12, лл. 366-368. Цит. по: Ломагин Н.А. В тисках голода. Блокада Ленинграда в документах германских спецслужб и НКВД, с. 267. Белозеров Б. П. Противоправные действия и преступность в условиях голода // Жизнь и смерть в блокированном Ленинграде. Историко-медицинский аспект, с. 260. Дзенискевич А. Р. Бандитизм особой категории // Журнал «Город» № 3 от 27.01.2003 Архив УФСБ ЛО., ф. 21/12, оп. 2, п.н. 19, д. 12, лл. 287-291. Ломагин Н.А. В тисках голода. Блокада Ленинграда в документах германских спецслужб и НКВД, с. 236. Дзенискевич А. Р. Бандитизм особой категории // Журнал «Город» № 3 от 27.01.2003 Белозеров Б. П. Противоправные действия и преступность в условиях голода // Жизнь и смерть в блокированном Ленинграде. Историко-медицинский аспект, с. 257. Со ссылкой на ИЦ ГУВД СПб и ЛО., ф. 29, оп. 1, д. 6, л. 23-26. Ленинград в осаде. Сборник документов о героической обороне Ленинграда в годы Великой Отечественной войны. 1941-1944, с. 457. ЦГАИПД СПб., ф. 24, оп. 2-б, д. 1332, л. 48-49. Цит. по: Ленинград в осаде. Сборник документов о героической обороне Ленинграда в годы Великой Отечественной войны. 1941-1944, с. 434. ЦГАИПД СПб., ф. 24, оп. 2-б, д. 1323, л. 83-85. Цит. по: Ленинград в осаде. Сборник документов о героической обороне Ленинграда в годы Великой Отечественной войны. 1941-1944, с. 443. МЕТКИ: блокада, военная история, история СЕГОДНЯ В НОВОСТЯХ документ о статистике случаев людоедства в блокадном Ленинграде Пока партактив блокадного Ленинграда в тихую хомячил балык и икру, простые люди умирали тысячами. В городе стало массовым людоедство - с декабря 41 по середину февраля 42 за преступления связанные с людоедством привлечены 896 человек и осуждены Военным трибуналом - 311 чел. При этом только 2% (18 чел) имели в прошлом судимости. Половина всех случаев - безработные 202 чел. (22,4%) и лица без определенных занятий 275 чел. (31,4%) Есть небольшое количество коммунистов, кандидатов в ВКП(б) - 11 чел. (1,24%) и комсомольцев 4 (0,4%). Источник: Блокада Ленинграда в документах рассекреченных архивов, под ред.Н.Л. Волковского, Москва: АСТ. Санкт-Петербург: Полигон, 2005, с.771 http://www.infanata.org/2007/12/12/blokada-leningrada-v-dokumentakh.html Стр.679-680 ________________________________________ О случаях людоедства ИЗ ДОКЛАДНОЙ записки военного прокурора А.И.Панфиленко А.А.Кузнецову 21 февраля 1942 г. В условиях особой обстановки Ленинграда, созданной войной с фашистской Германией, возник новый вид преступлений . Все [убийства] с целью поедания мяса убитых, в силу их особой опасности, квалифицировались как бандитизм (ст. 59-3 УК РСФСР). Вместе с тем учитывая, что подавляющее большинство указанного выше вида преступлений касалось поедания трупного мяса, прокуратура г.Ленинграда, руководствуясь тем, что по своему характеру эти преступления являются особо опасными против порядка управления, квалифицировала из по аналогии с бандатизмом (по ст. 16-59-3 УК). С момента возникновения в г.Ленинграде подобного рода преступлений, т.е. с начала декабря 1941 г. по 15 февраля 1942 г., органами расследования за совершение преступлений было привлечено к уголовной ответственности: в декабре 1941 г. - 26 чел, в январе 1942 г. - 366 чел. и за первые 15 дней февраля 1942 г. - 494 чел. В ряде убийств с целью поедания человеческого мяса, а также в преступлениях о поедании трупного мяса участвовали целые группы лиц. В отдельных случаях лица, совершившие подобные преступления, не только сами поедали трупное мясо, но и продавали его другим гражданам... Социальный состав лиц, преданных суду за совершение указанных выше преступлений, характеризуется следующими данными: 1. По полу: мужчин - 332 чел. (36,5%) и женщин - 564 чел, (63,5%). 2. По возрасту; от 16 до 20 лет - 192 чел. (21,6%) от 20 до 30 лет - 204 " (23,0%) от 30 до 40 лет - 235 " (26,4%) старше 49 лет - 255 " (29,0%) 3. По партийности: членов и кандидатов ВКП(б) - 11 чел. (1,24%) членов ВЛКСМ - 4 " (0.4%) беспартийных - 871 " (98,51 %) 4. По роду занятий привлеченные к уголовной ответственности распределяются следующим образом рабочих - 363 чел. (41,0%) служащих - 40 " (4,5%) крестьян - 6 " (0,7%) безработных - 202 " (22,4%) лиц без определенных занятий - 275 " (31,4%) Среди привлеченных к уголовной ответственности за совершение оказанных выше преступлений имеются специалисты с высшим образованием. Из общего количества привлеченных к уголовной ответственности по указанной категории дел коренных жителей города Ленинграда (уроженцев) - 131 чел. (14,7%). Остальные 755 чел. (85,3%) прибыли в Ленинград в различное время. Причем среди них: уроженцев Ленинградской области - 169 человек, Калининской - 163 чел., Ярославской - 38 чел, и других областей - 516 чел. Из 886 чел., привлеченных к уголовной ответственности, только 18 чел. (2%) имели в прошлом судимости. По состоянию на 20 февраля 1942 г. за указанные мной выше преступления Военным трибуналом осуждено 311 чел. Военный прокурор г.Ленинграда бригвоенюрист А,ПАНФИЛЕНКО ЦГАИПД Спб. Ф.24 Оп.26. Д.1319. Л.38-46. Подлинник. Здесь и далее опущен текст, где упоминаются адреса и фамилии жертв и преступников. В тексте: "преступления от убийствах" Так в документе. Каннибализм в блокадном Ленинграде Автор: BR doc Дата: 2014-02-02 23:05 "С 1 января 1942 г. в городе прекращено электроснабжение". "За употребление в пищу человеческого мяса всего арестовано 1.025 человек. Из них: в ноябре 1941 - 4 чел. в декабре 1941 - 43 чел. в январе 1942 - 366 чел. в феврале 1942 - 612 чел. Наибольшее количество случаев людоедства было в начале февраля. За последние дни эти преступления уменьшились. Арестовано за людоедство: с 1 по 10 февраля - 311 чел. с 11 по 20 февраля - 155 чел. с 21 по 28 февраля - 146 чел". Документ № 73 Сов. Секретно Управление НКВД СССР по Ленинградской области и городу Ленинграду 2 мая 1942 г. СПЕЦСООБЩЕНИЕ На ст. Разлив Парголовского района арестована банда убийц-людоедов. В течении января-марта месяцев с.г. эта банда совершала убийства граждан, проживавших на ст. Разлив и в гор. Сестрорецке и употребляла трупы убитых в пищу. Участницы банды посещали хлебные и продуктовые магазины, намечали жертву и заманивали ее на квартиру Г., якобы, для обмена вещей на продукты. Во время беседы на квартире Г. участница банды В. ударом топора сзади в затылок совершала убийства. Трупы убитых участницы банды расчленяли и употребляли в пищу. Одежду, деньги и продуктовые карточки делили между собой. На протяжении января-марта месяцев участницы банды убили 13 человек. Кроме того, с кладбища похитили 2 трупа и употребили их в пищу. Военным Трибуналом все 6 участниц приговорены к расстрелу. Приговор приведен в исполнение. НАЧАЛЬНИК УПРАВЛЕНИЯ НКВД ЛО КОМИССАР ГОСУД.БЕЗОПАСНОСТИ 3 РАНГА /КУБАТКИН/ Разослано: тов. ЖДАНОВУ тов. ХОЗИНУ Накануне блокады: что представляла собой судебная система 1930-х Рассказ о блокадных судах начинать следует с краткого обзора довоенной судебной системы. Для нашего современника суды 1930-х - это в первую очередь «тройки» и «особые совещания», но подавляющее большинство дел - административных, гражданских и уголовных - рассматривали тогда обычные суды. При этом по «сталинской» Конституции 1936 года судьи были выборными и избирались на пять лет - к примеру, суд Ленинградской области избирался областным Советом депутатов, а городские и районные судьи - голосованием жителей. Все судьи, пережившие Великую Отечественную войну и блокаду, были избраны в конце 1930- годов. Сам городской суд Ленинграда был образован только в декабре 1939 года, когда его выделили из суда Ленинградской области. В январе 1941 года председателем нового суда был избран 40-летний Константин Павлович Булдаков. Биография его типична для своего времени - в начале 1930-х годов Булдаков работал мастером на производстве сыров, сметаны и масла; только в 1938 году он с отличием закончил Ленинградский юридический институт и оказался в судебной системе. Это было обычной практикой - считалось, что судьям недостаточно профильного образования, нужен еще трудовой опыт. Естественно, продвижению новых кадров в судейский корпус способствовали и репрессии. Так, из трёх судей, возглавлявших Ленинградский областной суд в 1930-37 годах, двое были расстреляны и лишь одному «повезло» - арестованный в 1937 году, после трёх лет заключения он был оправдан, но на прежнее место работы по понятным причинам не вернулся. Кроме того, молодежь 1930-х была фактически первым поголовно грамотным поколением в истории России: дипломированных юристов хватало только на суды высших инстанций. К началу 1941 года в районных судах Ленинграда только четверть судей имели высшее юридическое образование, почти половина - окончили лишь начальную школу. Первый глава нового Ленинградского горсуда, обладая эталонной «пролетарской» биографией, получил техническое и юридическое образование. По воспоминаниям современников, он пользовался большим авторитетом в партийном руководстве города, что способствовало выживанию Ленинградского горсуда во время блокады. «Не увлекаться расстрелами» Уже в первые дни войны часть судей Ленинградского горсуда были мобилизованы и оказались на фронте - но не в окопах, а в составе военных трибуналов. Но августе 1941 года, когда немцы вышли на подступы к городу, в народное ополчение добровольцами ушли и погибли в боях трое судей. Известны их фамилии - Соколов, Омелин, Лебедев. При этом суды продолжали работать. За первые шесть месяцев войны в Ленинграде рассмотрели 9 373 уголовных дела. При этом процент оправдательных приговоров был сравнительно высок. 1 219 (9%) подсудимых были оправданы, а дела на 2 501 человек (19%) - прекращены. В военное время значительная часть нетяжких уголовных дел прекращалась в связи с призывом подсудимых на фронт. На таком фоне куда жестче выглядит практика военных трибуналов. Так, за те же месяцы - июль-декабрь 1941 года - военные трибуналы Ленинградского фронта вынесли менее одного процента оправдательных приговоров. В первые полгода войны на Ленинградском фронте каждый месяц за трусость и дезертирство расстреливали больше 200 человек, из них половину - публично, перед строем однополчан. Глава города Андрей Жданов неоднократно просил председателя военного трибунала Ленинградского фронта Ивана Исаенкова «не увлекаться расстрелами» (дословная цитата). Вот одно из показательных «расстрельных» дел Ленинградского военного трибунала, который стал тогда центральным элементом судебной системы города. Фото: Аня Леонова / «Медиазона» Во время первой попытки прорыва блокады в ноябре 1941 года командиры 80-й стрелковой дивизии Ленинградского фронта не выполнили рискованную боевую задачу, сообщив в штаб фронта, что дивизия после боёв слаба и к наступлению не готова. Часть была сформирована только летом и первоначально называлась 1-й гвардейской Ленинградской дивизией народного ополчения. Командира и комиссара дивизии арестовали и предали суду военного трибунала; фронтовой прокурор Грезов обвинил их в измене Родине и потребовал расстрела. Но трибунал пришёл к выводу, что состава измены в действиях командиров не было. Уже после войны председатель фронтового трибунала Исаенков вспоминал: «Мы, судьи, разбирались со всеми обстоятельствами дела и нашли, что такого преступления, как измена Родине, в поступках этих людей не усматривается: были - халатность, еще что-то, но жизни их лишать не за что. Прокурор Грезов отреагировал жалобой на «либерализм» трибунала. Жданов меня вызвал и начал с разноса. Но я ему сказал: «Андрей Александрович, вы ведь сами всегда инструктировали нас: судить только в строгом соответствии с законами. По закону, в действиях этих лиц «измены Родине» нет». - «У вас есть с собою Уголовный кодекс?» - «Есть…» Полистал, показал другим: «Вы поступили правильно - в строгом соответствии с законом. И впредь поступать только так. А с ними, - добавил загадочную фразу, - мы разберемся сами…» В итоге высшее руководство приняло решение о казни «во внесудебном порядке», прямо приказав трибуналу утвердить смертный приговор. Командующий и комиссар не выполнившей приказ дивизии - полковник Иван Фролов и полковой комиссар Иванов - были расстреляны. Их преступление заключалась в следующем: в ночь с 27 на 28 ноября 1941 года дивизия должна была атаковать немецкие позиции во взаимодействии с лыжным отрядом морской пехоты, который по льду Ладожского озера вышел в тыл к немцам. Отрядом лыжников командовал Василий Маргелов, будущий «десантник №1», создатель ВДВ. Полк, которому не пришла на помощь злосчастная дивизия, был почти уничтожен, сам Маргелов тяжело ранен. 2 декабря 1941 его на носилках принесли в качестве свидетеля на судебное разбирательство в трибунале фронта. Спустя много лет Маргелов рассказал, как приговоренные к расстрелу комдив и комиссар просили у него прощения за гибель отряда морских пехотинцев. Суд на казарменном положении 4 декабря 1941 года по приказу Жданова (оформлен как приказ Военного совета Ленинградского фронта) городской суд Ленинграда был преобразован в Военный трибунал города. Если в первые три месяца блокады ленинградские суды продолжали работать в обычном режиме, то с декабря их перевели на военное положение. Все районные суды города отныне подчинялись Военному трибуналу Ленинграда (бывшему горсуду), а высшей кассационной инстанцией стал Военный трибунал Ленинградского фронта. Так с 4 декабря 1941 года блокадный город оказался не только фактически, но и де-юре подчинён военным. С этого дня ленинградские суды превратились в воинские части: судьи переводились на казарменное положение, отныне они жили прямо в кабинетах и подсобных помещениях бывшего горсуда (набережная Фонтанки, дом 16). Устанавливались круглосуточные дежурства судей, им выдали военную форму и личное оружие - винтовки и пистолеты. Суды перешли на круглосуточный график работы, как у штабов воюющих армий. В первую очередь это решение объяснялось стремлением властей ужесточить контроль за всеми сферами жизни осажденного трехмиллионного города. Но в пользу милитаризации судов был и более приземленный аргумент - именно с декабря 1941 года в Ленинграде начался настоящий голод. Становясь военнослужащими трибуналов, работники судов получали право на армейский паёк - за все время блокады ни один из судей Ленинградского военного трибунала не умер от голода. Впрочем, и с учетом армейских привилегий блокадный быт был нелегким. В кабинетах судов установили печки-буржуйки, а нормированные порции дров судьи сами привозили со складов, пилили и кололи. Не был электричества и керосина; в первую блокадную зиму многие судебные заседания проходили при свете лучин. Один из очевидцев позднее так описывал коридоры Ленинградского суда на Фонтанке, 16: «…отсутствует свет, на лестнице выбиты стекла, в коридорах и кабинетах дым от печей… кругом грязь, холод и темнота…» Ему вторит другой очевидец-блокадник: «Личный состав трибунала находился на казарменном положении, работали и спали в тех же помещениях. Температура зимой в комнатах доходила до минус 4-8 градусов… В декабре 1941 года были случаи, когда и обвиняемые и конвоиры, обессиленные голодом, падали и их приходилось вместе отправлять в госпиталь…» Каннибализм и убийства за паек: практика На время блокады делопроизводство в ленинградских судах было упрощено до предела. Почти все материалы составлялись от руки, в город не хватало расходников и запчастей для пищущих машинок. Дефицитом стали бланки, журналы и прочая судебная канцелярия. Протоколы зачастую писали на обрывках бумаги. 1942 год стал самым тяжелым за все время блокады: за один только февраль в городе умерли больше 96 тысяч человек. Распространенными преступлениями стали убийство и по¬кушение на убийство с целью завладения продовольствием или продуктовыми карточками. Только за первые шесть месяцев 1942 года по таким обвинениям были арестованы и осуждены 1 216 человек. Вот один из обыденных для блокадного Ленинграда процессов: в том же 1942-м в двух инстанциях рассматривалось дело гражданки Назаровой, обвинявшейся в том, что она убила свою 4-летнюю дочь и сожгла её труп в печи, чтобы присвоить себе паек ребенка. Убийства ради продуктовых карточек квалифицировались по статье «бандитизм» и влекли приговор вплоть до расстрела. Но Ленинградский военный трибунал в кассации установил, что трупик мать сожгла уже после того, как девочка умерла своей смертью, поэто¬му Назарову осудили по более мягкой статье, приравняв сокрытие трупа с целью получения пайка умершего к убийству по неосторожности. Фото: Аня Леонова / «Медиазона» В условиях страшного голода появились каннибализм и трупоедство. Только за январь и 15 дней февраля 1942-го по подозрению в преступлениях такого рода были арестованы 860 человек. В действовавшем тогда Уголовном кодексе статьи о людоедстве не было, и дела о каннибализме квалифицировались по статье «бандитизм» как «покушение на граждан при особо отягчающих обстоятельствах». В документах судов, прокуратуры и органов внутренних дел людоедство и трупоедство называли «особый вид преступности». Всего за время блокады в Ленинграде по делам о людоедстве и поедании умерших проходили 1 979 подсудимых. Четверть из них, 482 человека, не дожили до окончания судебного процесса: кого-то убили сокамерники, кого-то - голод. 20 человек, обвинявшихся в людоедстве или трупоедстве, были освобождены от уголовной ответственности как невменяемые и отправлены в психбольницы. 569 каннибалов были расстреляны по приговорам ленинградского трибунала, 902 трупоеда получили различные сроки заключения. Есть в блокадной судебной практике по делам такого рода и восемь довольно необычных исключений - так, один обвиняемый получил условный срок, а еще семеро, как значится в сохранившихся документах, «выведены из процесса по опера¬тивным соображениям». Сегодня можно только гадать, что скрывалось за этой формулировкой. Не меньший массив уголовных дел во время блокады был связан с организованными хищениями продовольствия; иногда вскрывались целые ОПГ. Например, в 1942 году в городе нашли две подпольные типографии, печатавшие поддельные карточки на продовольствие. Под судом тогда оказалось больше 40 человек. Высоким оставался и уровень умышленных убийств: по одним сведениям, в 1942 году их в блокадном Ленинграде было совершено 435, по другим больше - 587. Но большинство судебных процессов времен блокады, как и в мирное время, были связаны с мелкими кражами и незначительными бытовыми преступлениями. Впрочем, в условиях войны хищение нескольких банок сгущёнки или пустых подсумков для гранат рассматривались как тяжкие преступления с санкциями от пяти до 10 лет заключения. Судебная статистика блокады Полная статистика по судебным делам периода блокады Ленинграда не опубликована до сих пор, но отдельные ключевые цифры известны. Например, с июля 1941-го по август 1943 года военный трибунал города осудил 2 104 человек за бандитизм, 435 (20%) из них были приговорены к расстре¬лу. За весь 1942 год районные суды, подчинённые военному трибуналу, рассмотрели уголовные дела в отношении 19 805 человек. Из них 4 472 (22%) были оправданы, либо их дела были прекращены. Ещё почти 25% осужденных по уголовным делам получили приговоры, не связанные с лишением свободы - исправительные работы или условные сроки. Вообще, Ленинградский горсуд и подведомственные ему районные суды города в довоенное время славились своим относительным либерализмом и демонстрировали самый высокий процент оправдательных и мягких приговоров в СССР. Та же тенденция прослеживается и в годы блокады. Только за 1942 год военный трибунал Ленинградского фронта отменил оправдательные приговоры городского трибунала в отношении 11 человек. По тяжким преступлениям военного времени - бандитизм, дезертирство, людоедство - количество смертных приговоров за время блокады составило почти 20%. Но одновременно по уголовным преступлениям средней тяжести 33% осужденных получили исправительные работы, а 13% - условные сроки. Всего за годы войны судами Ленинграда было рассмотрено свыше 103 тысяч уголовных дел. Из 87 тысяч привлеченных к уголовной ответственности большинство - почти 50 тысяч - были осуждены за кражи: основным видом преступлений в Ленинграде 1941-45 годов были именно кражи из квартир, хозяева которых эвакуировались или умерли от голода. Во время блокады судебные дела рассматривалось по-военному быстро: 80% разбирательств по уголовным делам заняли менее пяти суток. Фото: Аня Леонова / «Медиазона» В конце войны и после Подобно любым экстремальным ситуациям, блокада раскрывала в людях как худшие, так и лучшие их качества; судейский корпус не стал исключением. Известно, что судья городского военного трибунала Степанова почти две недели получала продукты по карточкам своей умершей свекрови. Когда это вскрылось, председатель суда Булдаков замял скандал; странно, но глава горсуда в том, что касалось его подчиненных, даже в годы блокады пользовался относительной автономией от партийных и военных властей. Ни один из ленинградских судей за время блокады не был осужден или отстранен от исполнения обязанностей. В самом горсуде о Степановой шептались: она приговаривает других к расстрелу за то же самое, что совершила сама. Впрочем, были и противоположные примеры - судья Петрушина лично сдала в милицию своего сына, когда узнала, что он замешан в квартирных кражах, а затем добилась его осуждения. После того, как блокада была окончательно снята - 22 января 1944 года - выходит постановление «О развоенизировании Военного Трибунала г. Ленинграда»: городской военный трибунал вновь стал обычным гражданским судом высшей инстанции. За время войны облик судебной системы и Ленинграда и всей страны заметно изменился. Если до 22 июня 1941 года среди судей и работников аппарата преобладали мужчины, то к 1945 году большинство судей составляли уже женщины. В 1945 году в практике ленинградских судов появляется и новый типаж подсудимого. Из почти 14 тысяч обвиняемых в том году в Ленинграде было больше 200 инвалидов войны - искалеченные на фронте и не способные к труду, они добывали средства на жизнь попрошайничеством и мелкими кражами. Появился и получил распространение в послевоенном Ленинграде и еще один специфический тип преступлений. Блокадный голод оставил пустующими массу квартир, и с 1945 года в город со всей страны потянулись не только возвращавшиеся из эвакуации ленинградцы, но и те, кто там раньше никогда не жил. Чтобы прекратить самовольное занятие пустых квартир, власти решили ограничить въезд в город и ввели специальные разрешения на работу и проживание в Ленинграде для тех, кто не жил в городе до войны. Разумеется, муниципальные чиновники тут же начали оформлять эти разрешения за взятки. Первый судебных процесс 25 таких чиновников-взяточников стартовал уже весной 1945 года. Впрочем, точку в военной истории судов Ленинграда поставило не дело взяточников, а процесс над пленными немцами. В декабре 1945 года Военный трибунал Ленинградского округа рассмотрел дело 12 немецких военных преступников во главе с комендантом Пскова генералом Генрихом Ремлингером, в 1943-44 годах руководившим карательными операциями на территории Ленинградской области. Процесс был открытым, слушания в одном из ленинградских домов культуры проходили под кинокамерами в присутствии почти двух тысяч человек. Заслушав свидетелей, суд признал подсудимых виновными в убийстве 52 355 человек, в том числе в сожжении заживо нескольких тысяч жителей десятков уничтоженных сёл. Согласно принятому в 1943 году указу «О мерах наказания для немецко-фашистских злодеев, виновных в убийствах и истязаниях советского гражданского населения и пленных красноармейцев, для шпионов, изменников родины из числа советских граждан и для их пособников», осужденные за наиболее тяжкие военные преступления - массовые пытки и убийства - подлежали смертной казни через повешение. 5 января 1946 года почти в центре Ленинграда 12 немецких военных были публично повешены на углу Кондратьевского и Полюстровского проспектов.

Разбирая шкаф со своими старыми вещами, я наткнулся на маленький коричневый блокнот. Спешно пролистав его, я заметил запись, сделанную мной когда-то «02.05.2015, Навестить Антонину Ивановну ».

С Антониной Ивановной я познакомился в апреле 2004 года. В то время мы с коллегами записывали интервью с ветеранами ВОВ и блокадниками Ленинграда. Мы делали большой репортаж о Великой победе…

Так-с, – корреспондент деловито оглядела квартиру где мы только что закончили писать очередное интервью, - ничего не оставила? – потом она взглянула на старинные часы с кукушкой что висели на стене, потом на меня и снова на часы, – Половина восьмого вечера, я побежала! Надо Артёма из секции забрать. Сам справишься? – и не дожидаясь моего ответа юркнула в дверь.

Справлюсь, – пробубнил я.

Водителя еще не было, и я неспешно стал сворачивать съемочное оборудование.

Хоть что-то интересное записали за эти дни? – спросила меня Антонина Ивановна.

Вчера один блокадник про каннибализм рассказывал. Жуткие вещи говорил.

Вы это по ТВ покажете? – шепотом спросила она и посмотрела на то, как я упаковываю камеру в кофр.

Главный редактор сказала, что это не в формате нашего канала.

О таком, наверное, не принято рассказывать, – блокадница глубоко вздохнула, – Я тоже много чего не рассказала на камеру, сынок. Надо ли вам знать обо всех ужасах и трагедиях войны? Да и в совете ветеранов нам наказали много лишнего не болтать, – она сделала длительную паузу, образовавшуюся тишину плавно заполнило ровное тиканье настенных часов, а потом продолжила, – В 1943-м погибало от голода по двадцать тысяч человек в день. Ты только представь – двадцать тысяч человек – это население маленького города. Крематориев не хватало, трупы жгли прямо на улицах, а пепел грузовиками свозили к ближайшим водоёмам.
На официальном уровне было запрещено писать причиной смерти голод. Поэтому люди в блокадном Ленинграде умирали от болезней, умирали от старости, от артобстрелов, но не от голода. А после блокады правительство занизило данные смертности, – она пристально посмотрела на меня, – А что уж говорить о теме людоедства…

Я помню, – она говорила тихо, будто вновь переживала те далёкие события, – как военные расстреливали трупоедов на улице Репина, в то время эта маленькая улочка была моргом под открытым небом. Таких моргов было много по городу. Измождённые голодом и доведенные до отчаяния люди прокрадывались к трупам словно шакалы, их глаза блестели в свете луны – жуткая картина. Они срезали мягкую плоть с мертвецов ножами, отстригали её ножницами, рубили топорами, а те, у кого не было подручного инструмента рвали мёртвую плоть голыми руками, отгрызали её. Но это еще пол беды, сынок, – она стала говорить совсем тихо, так, что мне пришлось прислушиваться, – были и пострашнее звери – убийцы-каннибалы. Они устраивали настоящую охоту на людей. Сначала эти твари охотились ночью, а потом всё чаще стали появляться днем. Я и сама пострадала от их зверств, сынок. Это было в январе 1942 года.

Наступила суровая и беспощадная зима. В городе замерз водопровод, люди брали воду из городских канализаций и Невы. В тот злополучный день я укутала Сашеньку потеплее и отправилась с ним к проруби за водой. Сашенька всегда, с самого своего рождения, был привязан ко мне. Как только он научился ходить, то бегал за мной попятам, куда я – туда и он. Вот и в тот день он пошел за мной.

На улице разыгрывалась метель и мы, завёрнутые в теплые шубы, спешили добраться до проруби. На пол пути нам встретилась женщина, она плакала и причитала. Подойдя к ней ближе, мы узнали, что она потеряла свои очки и не может найти дорогу домой. Она умоляла нас чтобы мы её проводили, говорила, что её маленький сын дома совсем один, говорила, что вода в проруби всё ровно замерзла и надо иметь богатырскую силы чтобы проломить лед, а дома у неё есть чистая питьевая вода и она ей с нами поделится. Мы сжалились над женщиной и согласились провести её до дома.

Большая коммунальная квартира где жила женщина была не тронута войной. Мы с Сашенькой стояли возле огромного окна в просторном зале и смотрели на то, как гуляла вьюга по заснеженному Алексеевскому саду.

Сашенька, родной мой, потерпи. Сейчас тётя нам водички принесет, и мы пойдем домой. Погрейся пока, тут тепло, – я обняла брата за плечо, – Снег сегодня белый, белый, от него кругом светло. Рукавицы я надела, в зимней шубке мне тепло. Пусть метет метелица, белым снегом стелется, а мы валенки надели, - Не боимся мы метели! – твоя любимая Зимняя песня, Сашенька. Помнишь, как читала нам её мама? – он улыбнулся и крепко обнял меня своими маленькими ручками.

Хватай их, разбегутся!!! – провизжал уже знакомый мне женский голос.

А потом темнота в глазах и звенящая боль в ушах. Меня оглушили сзади чем-то тяжелым.

Я очнулась абсолютно голая в холодном и большом корыте, в котором скот обычно кормят. Рядом стоял худой и сутулый мужичек и пялился на меня. Я как могла прикрылась руками.

А ты красивая, – медленно произнес сутулый, – фигурка у тебя красивая. С-сколько тебе лет?

Где мой братик? – крикнула я.

Варится, – со спокойным видом сказал сутулый, – а тебя мне помыть надо. Тебя тоже сварим.

Сашенька! – я всё еще надеялась на то, что мой брат жив, – Сашенька, это ты!?

Но в ответ лишь раздавалось мычание и возня. Слёзы ручьем полились из моих глаз, и я изо всех сил начала бить по двери.

Откройте!!! Выпустите меня!!!

Дверь чулана открылась, в проёме стоял сутулый, – Чего шумишь, девочка?

Я мышкой юркнула между его ног и выбежала в большой и темный коридор. Не оборачиваясь я добежала до огромной двери, отщёлкнула защелку, на которую была закрыта входная дверь и выбежала на улицу.

На улице ревела метель, был жуткий мороз. Я понимала, идти полуодетой и босой в такую погоду – смерти подобно, но меньше всего на свете я хотела быть съеденной людоедами. Поэтому обратного пути у меня не было.

Обессиленная и еле бредущая сквозь метель я наткнулась на друга своего старшего брата. Он закинул меня на плечо и отнес в убежище.

Давид и Вектор укутали меня в теплые веще и дали в руки горячую кружку с хвойной настойкой. Отогревшись и придя в себя, я обо всём рассказала своему старшему брату Вектору.

Саша всё еще жив, – утвердительно сказал Вектор, – мы с Давидом вернем его. Ты точно помнишь где живут эти сволочи?

Да, помню. Окна их квартиры выходят прямо на Алексеевский сад.

Я напросилась пойти вместе с ними. Они долго отговаривали меня, говорили, что я отморозила ноги, что мне лучше побыть в тепле, но я не отступала.

Поздней ночью Вектор вскрыл тот самый замок, и мы словно тени проникли в логово людоедов. Все обитатели квартиры мирно спали и это давало нам преимущество. Сутулому и еще двум людоедам мы перерезали горло во сне, а женщину мы разбудили. Мы хотели узнать жив ли Сашенька…

«Д-з-з-з-з-з-инь! Д-з-з-з-з-инь!» – Раздался звук дверного звонка.

Антонина Ивановна остановила свой рассказ и взглянула на меня. Её взгляд уже не казался прежним и добрым, теперь он был каким-то морозным. Было ощущение что та самая холодная зима 1941 года отразилась в её глазах.

Это, наверное, за вами пришли, – тихо сказала блокадница.

Водитель видимо, – я некоторое время собирался с мыслями, – Так, вы нашли своего младшего брата?

Я нашла кое-что другое, кое-что важное… Вы как-нибудь заходите в гости, Витя. Я вам обо всём расскажу.

Я не раз был в гостях у Антонины Ивановны. Ей было что мне рассказать. И эти рассказы я передам вам.

©Виктор Вульхабнс

Великая Отечественная Война - самые тяжелые и самые героические страницы истории нашей страны. Порой было невыносимо тяжело, как в блокадном Ленинграде. Многое из того, что происходило во время блокады, попросту не выносится на общественность. Что-то осталось в архивах спецслужб, что-то сохранилось лишь в устах поколений. В результате рождаются многочисленные мифы и домыслы. Иногда основанные на правде, иногда полностью придуманнные. Одна из самых чувствительных тем этого периода: существовал ли в блокадном Ленинграде массовый каннибализм? Доводил ли голод людей до такой степени, что они начинали есть своих же сограждан?

Начнем с того, что каннибализм в блокадном Ленинграде, конечно, был. Конечно, потому что, во-первых, такие факты были зафиксированы документально. Во-вторых, преодоление моральных табу в случае опасности собственной смерти - естетственное явление для людей. Инстинкт самосохранения побеждет. Не у всех, у некоторых. Каннибализм как результат голода классифицируется также как вынужденный каннибализм. То есть в обычных условиях, человеку никогда не пришло бы в голову употреблять в пищу человечье мясо. Однако острый голод некоторых людей вынуждает пойти на это.

Случаи вынужденного каннибализма фиксировались при голоде в Поволжье (1921–22), в Украине (1932–1933), Казахстане (1932–33), Северной Корее (1966) и во многих других случаях. Пожалуй, самый известный - авиакатастрофа в Андах в 1972 году, когда выхившие пассажиры авиалайнеры Fairchild FH-227D Уругвайских ВВС были вынуждены есть замороженные тела своих товарищей, чтобы выжить.

Таким образом, каннибализм при массовом и беспрецедентном голоде практически неизбежен. Вернемся к блокадному Ленинграду. Сегодня достоверных источников о масштабах каннибализма в тот период практически нет. Помимо рассказов очевидцев, которые, конечно, могут быть эмоционально приукрашены, остались тексты милицейских сводок. Впрочем, их достоверность тоже остается под вопросом. Один из примеров:

«Случаи людоедства в городе уменьшились. Если за первую декаду февраля за людоедство было арестовано 311 человек, то за вторую декаду арестовано 155 человек. Работница конторы “СОЮЗУТИЛЬ” П. 32 лет, жена красноармейца, имеет на иждивении 2 детей в возрасте 8 – 11 лет, привела к себе в комнату 13-летнюю девочку Е., убила ее топором и труп употребляла в пищу. В. – 69 лет, вдова, убила ножом свою внучку Б. и совместно с матерью убитой и братом убитой – 14 лет, употребляла мясо трупа в пищу».

Действительно ли такое было, или эта сводка просто-напросто придумана и расрпостранена в интернете?

В 2000 году в издательстве "Европейский дом" вышла книга российского исследователя Никиты Ломагина "В тисках голода: Блокада Ленинграда в документах германских спецслужб и НКВД". Ломагин отмечает, что пик людоедства пришёлся на страшный 1942 год, особенно на зимние месяцы, когда температура падала до минус 35, а месячная смертность от голода достигала 100, 000 - 130, 000 человек. Он приводит сообщение НКВД от марта 1942 года о том, что "всего за людоедство арестовано 1171 человек". 14 апреля арестованных уже 1557 человек, 3 мая - 1739, 2 июня - 1965… К сентябрю 1942 года случаи каннибализма становятся редкими, в специальном сообщении от 7 апреля 1943 года впервые говорится, что "в марте не было отмечено убийств с целью употребления в пищу человеческого мяса". Сопоставив число арестованных за каннибализм с численностью жителей блокадного Ленинграда (включая беженцев - 3,7 миллионов человек), Ломагин пришёл к выводу, что каннибализм здесь не носил массового характера. Многие другие исследователи также считают, что основные случаи каннибализма в блокадном Ленинграде пришелся на самый страшный - 1942-ой - год.

Если же послушать и почитать истории о каннибализме в Ленинграде того времени, то волосы встают дыбом. Но сколько правды в этих историях? Одна из самых известных таких историй - о "блокадном румянце". То есть, ленинградцы определяли людоедов по румяным лицам. И даже, якобы, разделяли их на тех, кто ест свежее мясо, и тех, кто поедает трупы. Есть истории даже о матерях, которые съедали своих детей. Истории о целых бродячих бандах каннибалов, похищавших и поедавших людей.

Я думаю, что значительная часть подобных историй - все же вымысел. Да, каннибализм существовал, но вряд ли принимал такие формы, о которых сейчас рассказывают. Я не верю, что матери могли поедать своих сыновей. Да и история о "румянце", скорее всего, просто байка, в которую блокадники, возможно, реально верили. Как известно, страх и голод творят с воображением неимоверные вещи. Неужели, нерегулярно поедая человеческое мясо, можно было приобрести здоровый румянец? Вряд ли. Полагаю, что определять людоедов в блокадном Ленинграде никак не могли - это больше домыслы и воспаленное от голода воображение. Те случаи бытового каннибализма, которые действительно имели место, обрастали вымышленными подробностями, слухами, излишним эмоциональным окрасом. Как результат - появление историй о целых бандах румяных людоедах, массовой торговле пирожков с человечьим мясом и семьях, где родные убивали друг друга, чтобы съесть.

Да, факты каннибализма были. Но они ничтожны на фоне огромного количества случаев проявления несгибаемой воли людей: не перестававших учиться, работать, заниматься культурой и сопртом. Люди умирали от голода, но писали картины, играли концерты, сохраняли дух и веру в победу.

Блокада Ленинграда длилась с 8 сентября 1941 года по 27 января 1944 года - 872 дня. К началу блокады в городе имелись лишь недостаточные по объёму запасы продовольствия и топлива. Единственным путём сообщения с блокадным Ленинградом оставалось Ладожское озеро, находящееся в пределах досягаемости артиллерии осаждающих. Пропускная способность этой транспортной артерии была несоответствующей потребностям города. Начавшийся в городе голод, усугублённый проблемами с отоплением и транспортом, привёл к сотням тысяч смертей среди жителей. По разным оценкам за годы блокады погибло от 300 тыс. до 1,5 млн человек. На Нюрнбергском процессе фигурировало число 632 тысячи человек. Только 3 % из них погибли от бомбёжек и артобстрелов, остальные 97 % умерли от голода. Фотографии ленинградки С.И. Петровой, пережившей блокаду. Сделаны в мае 1941 года, в мае 1942 года и в октябре 1942 года соответственно:

«Медный всадник» в блокадном облачении.

Окна заклеивались крест-накрест бумагой, чтобы не трескались от взрывов

Дворцовая площадь

Сбор урожая капусты у Исаакиевского собора

Артобстрел. Сентябрь 1941

Тренировочные занятия «бойцов» группы самозащиты ленинградского детдома №17.

Новый год в хирургическом отделении Городской детской больницы имени доктора Раухфуса

Невский проспект зимой. Здание с проломом в стене - дом Энгельгардта, Невский проспект, д.30. Пролом - результат попадания немецкой авиабомбы.

Батарея зенитных орудий у Исаакиевского собора ведет огонь, отражая ночной налет немецкой авиации.

У мест, где жители брали воду образовывались огромные ледяные горки от расплесканой на морозе воды. Эти горки были серьезным препятствием для ослабевших от голода людей.

Токарь 3-го разряда Вера Тихова, отец и два брата которой ушли на фронт

Грузовые автомобили вывозят людей из Ленинграда. «Дорога Жизни» - единственный путь в осажденный город для его снабжения, проходил по Ладожскому озеру

Учительница музыки Нина Михайловна Никитина и ее дети Миша и Наташа делят блокадный паек. Рассказывали про особое отношение блокадников к хлебу и прочей пище уже после войны. Они все всегда съедали до чиста, не оставляя ни одной крошки. Холодильник забитый продуктами до отказа это тоже была для них норма.

Хлебная карточка блокадника. В самый страшный период зимы 1941-42 года (температура падала ниже 30 градусов) выдавали 250 г хлеба в день на работника физического труда и 150 г всем остальным.

Голодающие ленинградцы пытаются добыть мясо, разделывая труп погибшей лошади. Одна из самых страшных страниц блокады - каннибализм. За людоедство и сопряженные с ним убийства в блокадном Ленинграде было осуждено более 2 тыс. человек. В большинстве случаев людоедов ждал расстрел.

Заградительные аэростаты. Воздушные шары на тросах, которые мешали самолетам врага летать низко. Наполнялись аэростаты газом из газгольдеров

Транспортировка газгольдера на углу Лиговского проспекта и Разъезжей улицы 1943 г.

Жители блокадного Ленинграда набирают воду, появившуюся после артобстрела в пробоинах в асфальте на Невском проспекте

В бомбоубежище во время авианалета

Школьницы Валя Иванова и Валя Игнатович, потушившие две зажигательные бомбы, упавшие на чердак их дома.

Жертва немецкого артобстрела на Невском проспекте.

Пожарные смывают с асфальта на Невском проспекте кровь ленинградцев, убитых в результате немецкого артобстрела.

Таня Савичева - ленинградская школьница, которая с начала блокады Ленинграда начала вести дневник в записной книжке. В этом дневнике, ставшем один из символов ленинградской блокады, всего 9 страниц, и на шести из них даты смерти близких людей. 1) 28 декабря 1941 года. Женя умерла в 12 часов утра. 2) Бабушка умерла 25. января 1942-го, в 3 часа дня. 3) Лёка умер 17 марта в 5 часов утра. 4) Дядя Вася умер 13 апреля в 2 часа ночи. 5) Дядя Лёша 10 мая в 4 часа дня. 6) Мама - 13 мая в 730 утра. 7) Савичевы умерли. 8) Умерли все. 9) Осталась одна Таня. В начале марта 1944 года Таню отправили в Понетаевский дом инвалидов в селе Понетаевка, в 25 километрах от Красного Бора, где она умерла 1 июля 1944 в возрасте 14-ти с половиной лет от туберкулёза кишечника, ослепнув незадолго до смерти.

9 августа 1942 г. в блокадном Ленинграде впервые прозвучала 7-я симфония Шостаковича - "Ленинградская". Зал филармонии был полон. Публика была самой разнообразной. На концерт пришли моряки, вооруженные пехотинцы, одетые в фуфайки бойцы ПВО, исхудавшие завсегдатаи филармонии. Исполнение симфонии длилось 80 минут. Всё это время орудия врага безмолвствовали: артиллеристы, защищавшие город, получили приказ - во что бы то ни стало подавлять огонь немецких орудий. Новое произведение Шостаковича потрясло слушателей: многие из них плакали, не скрывая слёз. Во время исполнения симфония транслировалась по радио, а также по громкоговорителям городской сети.

Дмитрий Шостакович в пожарном костюме. Во время блокады в Ленинграде Шостакович вместе со студентами выезжал за город на рытьё окопов, дежурил на крыше консерватории во время бомбежек, а когда стихал грохот бомб, снова приступал к сочинению симфонии. Впоследствии, узнав о дежурствах Шостаковича, Борис Филиппов, возглавлявший в Москве Дом работников искусств, высказал сомнение, стоило ли композитору так рисковать собой – "ведь это могло бы лишить нас Седьмой симфонии", и услышал в ответ: "А может быть, иначе и не было бы этой симфонии. Всё это надо было прочувствовать и пережить".

Жители блокадного Ленинграда на уборке улиц от снега.

Зенитчики с аппаратом для "прослушивания" неба.

В последний путь. Невский проспект. Весна 1942

После артобстрела.

На постройке противотанкового рва

На Невском проспекте у кинотеатра «Художественный». Кинотеатр под тем же названием существует до сих пор по Невскому проспекту, 67.

Воронка от авиабомбы на набережной Фонтанки.

Прощание со сверстником.

Группа детей из детского сада Октябрьского района на прогулке. Улица Дзержинского (ныне Гороховая улица).

В разрушенной квартире

Жители блокадного Ленинграда разбирают на дрова крышу здания.

Возле булочной после получения хлебного пайка.

Угол Невского и Лиговского проспектов. Жертвы одного из первых первых артобстрелов

Ленинградский школьник Андрей Новиков дает сигнал воздушной тревоги.

На проспекте Володарского. Сентябрь 1941

Художник за этюдом

Проводы на фронт

Моряки Балтийского флота с девочкой Люсей, родители которой умерли во время блокады.

Памятная надпись на доме №14 по Невскому проспекту

Диорама Центрального музея Великой Отечественной войны на Поклонной горе