Страница 1 из 2

Наиболее полная справочная таблица основных дат и событий истории России 18 века . Данную таблицу удобно использовать школьникам и абитуриентам для самоподготовки, при подготовке к зачетам, экзаменам и ЕГЭ по истории.

XVIII ВЕК В МИРОВОЙ ИСТОРИИ

Раздел 4.2. XVIII век в мировой истории:

Мишина И.А., Жарова Л.Н. Европа на пути модернизации

общественной и духовной жизни. Характерные черты

эпохи Просвещения………………………………………….1

Запад и Восток в XVIII веке……………………………………9

Мишина И.А., Жарова Л.Н. «Золотой век» европейского

абсолютизма ………………………………………………….15

И.А.Мишина

Л.Н.Жарова

Европа на пути модернизации общественной и духовной жизни. Характерные черты эпохи Просвещения

XV-XVII вв. в Западной Европе называются эпохой Возрождения. Однако объективно эту эпоху следовало бы характеризовать как эпоху Перехода, потому что она является мостом к системе общественных отношений и культуре Нового времени. Именно в эту эпоху закладываются предпосылки буржуазных общественных отношений, меняется отношение церкви и государства, формируется мировоззрение гуманизма как основы нового ceкулярного сознания. В полной мере становление характерных черт эпохи Нового времени осуществляется в XVIII веке.

XVIII век в жизни народов Европы и Америки - это время величайших культурных, социально-экономических и политических сдвигов. В исторической науке эпоха Нового времени обычно связывается с утверждением буржуазных отношений в Западной Европе. Действительно, это важная социально-экономическая характеристика данной эпохи. Но в Новое время одновременно с этим процессом происходили и другие глобальные процессы, охватившие структуру цивилизации в целом. Становление в Западной Европе эпохии Нового времени означало цивилизационный сдвиг: разрушение устоев традиционной европейской цивилизации и утверждение новой. Этот сдвиг получил название модернизации.

Модернизация - это сложный многогранный процесс, проте­кавший в Европе в течение полутора столетий и охвативший все сферы жизни общества. В сфере производства модернизация озна­чала индустриализацию - постоянно нарастающее использование машин. В социальной сфере модернизация тесно связана с урбаниза­цией - небывалым ростом городов, который привел к преобладаю­щему их положению в экономической жизнедеятельности общества. В политической сфере модернизация означала демократизацию по­литических структур, закладывание предпосылок для формирова­ния гражданского общества и правового государства. В духовной сфере модернизация связана с секуляризацией - высвобождением всех сфер общественной и личной жизни из-под опеки религии и церкви, их обмирщения, а также интенсивное развитие грамотности, образования, научного знания о природе и обществе.

Все эти неразрывно связанные друг с другом процессы измени­ли эмоционально-психологические установки человека, его ментали­тет. Дух традиционализма уступает место установкам на изменение и развитие. Человек традиционной цивилизации был уверен в стабиль­ности окружающего его мира. Этот мир воспринимался им как нечто неизменное, существующее согласно изначально данным Божествен­ным законам. Человек Нового времени считает возможным познать за­коны природы и общества и на основе этого знания изменить природу и общество в соответствии со своими желаниями и потребностями.

Государственная власть, социальное устройство общества также лишается божественной санкции. Они истолковываются как человеческий продукт и подлежат, если это нужно, изменениям. Не случайно Новое время - это эпоха социальных революций, созна­тельных попыток насильственно переустроить общественную жизнь. В целом можно сказать, что Новое время создало Нового че­ловека. Человек Нового времени, модернизованный человек - это мобильная личность, которая быстро приспосабливается к измене­ниям, происходящим в окружающей среде.

Идейной основой модернизации общественной жизни в Новое время стала идеология Просвещения. XVIII в. в Европе также назы­вают Эпохой Просвещения. Деятели эпохи Просвещения оставили глубокий след в философии, науке, искусстве, литературе и полити­ке. Они выработали новое мировоззрение, призванное раскрепос­тить человеческую мысль, освободить ее от рамок средневекового традиционализма.

Философской основой мировоззрения эпохи Просвещения был рационализм. Идеологи Просвещения, отражая взгляды и по­требности буржуазии в ее борьбе против феодализма и его духовной опоры католической церкви, рассматривали разум как наиболее важную характеристику человека, предпосылку и наиболее яркое проявление всех его других качеств: свободы, самодеятельности, aктивности и т.д. Человек, как разумное существо, с точки зрения деятелей Просвещения, призван переустроить общество на разумных основаниях. На этой основе декларировалось право людей на coциальную революцию. Существенную черту идеологии эпохи Просвещения отмечал Ф.Энгельс: «Великие люди, которые во Франции просвещали головы для приближающейся революции, выступали крайне революционно. Никаких внешних авторитетов какого-то бы то ни было рода они не признавали. Религия, понимание природы, государственный строй - все должно было быть подвергнуто самой беспощадной критике, все должно было предстать перед судом разума и либо оправдать свое существование, либо отказаться от него, мыслящий рассудок стал единственным мерилом всего существующего» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч., Т.20. С.16).

Европа XVIII века в цивилизационном отношении еще представляла собой целостное образование. Народы Европы отличались по уровню экономического развития, политической организации, характеру культуры. Поэтому идеология Просвещения в каждой стране отличалась своими национальными особенностями.

В наиболее ярких, классических формах идеология Просвещения развивалась во Франции. Французское Просвещение XVIII в. оказало значительное воздействие не только на собственную страну, но и на целый ряд других стран. Французская литература и французский язык сделались модными в Европе, а Франция стала центром всей европейской интеллектуальной жизни.

Крупнейшими представителями французского Просвещения были: Вольтер (Франсуа Мари Аруэ), Ж.-Ж.Руссо, Ш.Монтескье, П.А.Гольбах, К.А.Гельвеций, Д.Дидро.

Общественно-политическая жизнь Франции в XVIII в. характеризовалась большими пережитками феодализма. В борьбе состарой аристократией просветители не могли опереться на общественное мнение, на правительство, относящееся к ним враждебно. Во Франции они не имели такого влияния в обществе, как в Англии и Шотландии, были своего рода «отщепенцами.

Большинство видных деятелей французского Просвещения подвергались преследованиям за свои убеждения. Дени Дидро побы­вал в заключении в Венсенском замке (королевская тюрьма), Воль­тер - в Бастилии, Гельвеций был вынужден отречься от своей кни­ги «Об уме». По цензурным соображениям не раз приостанавлива­лось печатание знаменитой Энциклопедии, выходившей в свет отдельными томами с 1751 по 1772 гг.

Постоянные конфликты с властями создали французским просветителям репутацию радикалов. При всем своем радикализме французские просветители проявляли умеренность и осторожность, когда ставился на обсуждение один из основных принципов, на которых базировалась европейская государственность - прин­цип монархизма.

Во Франции идею разделения властей на законодательную, исполнительную и судебную разрабатывал Шарль Монтескье (1689 - 1755). Изучая причины возникновения того или иного госу­дарственного строя, он утверждал, что законодательство страны зависит от формы правления. Главным средством обеспечения законности он считал принцип «разделения властей». Монтескье считал, что «дух законов» того или иного народа определяется объ­ективными предпосылками: климатом, почвой, территорией, рели­гией, численностью населения, формами хозяйственной деятель­ности и др.

Конфликты французских просветителей с католической цер­ковью объяснялись ее идеологической непримиримостью, догматиз­мом, и это исключало возможность компромисса.

Характерные черты эпохи Просвещения, ее проблемы и сам человеческий тип просветителя: философа, писателя, общественно­го деятеля - ярче всего воплотились в творчестве и в самой жизни Вольтера (1694-1778). Его имя стало как бы символом эпохи, дало на­звание целому идейному течению европейского масштаба - вольте­рьянству»).

Большое место в творчестве Вольтера занимают историче­ские труды: «История Карла XII» (1731), «Век Людовика XIV» (1751), «Россия при Петре Великом» (1759). В трудах Вольтера по­литическим антагонистом Карла XII выступает Петр Ш - монарх-реформатор и просветитель. Для Вольтера на первый план выдвинулась независимая политика Петра, ограничившего полномочия церкви чисто религиозными делами. В книге «Опыт о нравах и духе народов» Вольтер написал: «Каждого человека формирует его век, очень немногие поднимаются над нравами своего времени». Он, Вольтер, был таким, каким его создал XVIII век, и он же, Вольтер, был в числе тех просветителей, кто поднял­ся над ним.

Часть французских просветителей надеялась на сотрудниче­ство с властями в решении конкретных проблем управления стра­ной. Среди них выделялась группа экономистов-физиократов (от греческих слов «физис» - природа и «кратос» - власть), во главе которых стояли Франсуа Кенэ и Анн Робер Тюрго.

Сознание недостижимости целей Просвещения мирными, эво­люционными путями побудило многих из них примкнуть к неприми­римой оппозиции. Их протест принимал форму атеизма, резкой кри­тики религии и церкви, характерных для философов-материалис­тов - Руссо, Дидро, Гольбаха, Гельвеция и др.

Жан-Жак Руссо (1712 - 1778) в трактате «Об общественному говоре...» (1762) обосновал право народа на свержение абсолютизма. Он писал: «Всякий закон, если народ не утвердил его непосредственно, недействителен. Если Английский народ считает себя свободньм, то он жестоко ошибается. Он свободен только во время выборов членов парламента: как только они избраны - он раб, он ничто. В древних республиках и даже монархиях народ никогда не представителей, само это слово было неизвестно.

век - а (у), предлож. о веке, на веку; мн. века, ов; м. 1. Промежуток времени в сто лет; столетие. Двадцатый век. В прошлом веке. Прошла четверть века. В глубине веков; из глубины веков (о том, что берёт начало в далёком прошлом). Многие народные… … Энциклопедический словарь

ВЕК - муж. срок жизни человека или годности предмета; продолжение земного бытия. Век обыденки день; век дуба тысячелетие. | Быт, бытие вселенной в нынешнем ее порядке. Скончание века близко. | Столетие. Ныне девятнадцатый век по Рожд. Хр. |… … Толковый словарь Даля

век - сущ., м., употр. очень часто Морфология: (нет) чего? века, чему? веку, (вижу) что? век, чем? веком, о чём? о веке и на веку; мн. что? века, (нет) чего? веков, чему? векам, (вижу) что? века, чем? веками, о чём? о веках 1. Век это временной период… … Толковый словарь Дмитриева

ВЕК - ВЕК, века (веку), о веке, на веку, мн. века (веки устар.), муж. 1. Жизнь (разг.). «Век живи век учись.» (посл.) Прибавить веку (удлинить жизнь). На своем веку он испытал много приключений. На мой век мне работы хватит. «Зла, в девках целый век.»… … Толковый словарь Ушакова

век - См. время, долго, жизнь в кои веки, во веки веков, доживать век, загубить век, испокон века, испокон веков, испокон веку, на веки веков, на веки вечные, ни во веки веков, от века до века, отжить свой век, промаяться век, промаячить век, спокон… … Словарь синонимов

ВЕК - ВЕК, а, о веке, на веку, мн. а, ов, муж. 1. Период в сто лет, условно исчисляемый от рождения Иисуса Христа (Рождества Христова). Третий век до нашей эры. Двадцатый в. (период с 1 января 1901 г. до 31 декабря 2000 г.). Начало века (десятые… … Толковый словарь Ожегова

Век неспокойного солнца - Век неспокойного солнца … Википедия

Век вековать

Век свековать - ВЕК ВЕКОВАТЬ. ВЕК СВЕКОВАТЬ. Устар. Экспрес. 1. Долго жить; проживать жизнь. Так и осталась Алёна одна век вековать (Бажов. Ермаковы лебеди). Ну, брат, сказал Кустоломов, квартирка у тебя, конечно, незавидная, да ведь тебе не век здесь вековать… … Фразеологический словарь русского литературного языка

век - вековать времяпрепровождение век кончается действие, субъект, окончание век начался действие, субъект, начало век прожить окончание, времяпрепровождение век прошёл действие, субъект, окончание доживать век окончание,… … Глагольной сочетаемости непредметных имён

Век глупцов - The Age of Stupid Жанр … Википедия

Книги

• Век Джойса , И. И. Гарин. Если писать историю как историю культуры духа человеческого, то XX век должен получить имя Джойса - Гомера, Данте, Шекспира, Достоевского нашего времени. Элиот сравнивал его `Улисса` с… Купить за 760 руб
• Век надежд и крушений , Олег Волков. Издание 1990 года. Сохранность хорошая. Главным произведением в сборнике "Век надежд и крушений" одного из старейшин отечественной литературы Олега Васильевича Волкова, издаваемого к его…

С. БУНТМАН: Добрый день. Сергей Бунтман у микрофона. Это наша программа, совместная с журналом «Знание – сила», надеюсь, что вы теперь убедились после того, как услышали в «Цене победы» Елену Сьянову, что она, действительно, в отпуске и в августе мы начинаем новый цикл. А сейчас всё время будет отдано большой нашей теме. Сегодня у нас, в конце июля, так получается, перед самыми каникулами, отпусками и замираниями до нового сезона, Александр Каменский. Добрый день.

А. КАМЕНСКИЙ: Добрый день.

С. БУНТМАН: Мы поговорим, естественно, о 18 веке, но в таком ракурсе, что 18 век, всё-таки, наверное, начал некую эпоху, и что с ней сейчас делать..

А. КАМЕНСКИЙ: Вообще, когда мы размышляем о прошлом, размышляем об истории, ведь мы прекрасно понимаем, что история – это бесконечное, бесчисленное число событий, явлений, происходивших на протяжении веков, связанных между собой тысячами нитей и связанных, в том числе, с нашим сегодняшним днём. В этом смысле очень сложно сказать, что какой-то момент в истории, какой-то период в истории играл большую роль, чем какой-то другой. Тем более, что когда мы говорим о каком-то веке, то если мы не имеем в виду век астрономический, скажем так, то это чисто условное понятие. Неслучайно историки сегодня говорят, даже применительно к 18 веку, говорят о долгом 18 веке. И некоторые его продолжают вплоть до середины 19 века и начинают его значительно раньше.

Но, вместе с тем, одновременно с этим, мы, вслед за историками, мы делим прошлое на какие-то периоды, эпохи, понимаем, выделяя в них что-то наиболее существенное.

С. БУНТМАН: Но тоже не совпадающее с астрономическим веком. В разных странах по-разному несовпадающее.

А. КАМЕНСКИЙ: Несомненно. Выделяя в них что-то главное, мы достаточно условно, но, тем не менее, говорим, что вот эта эпоха чем-то отличается от предшествующей, от последующей. И в этом смысле мы живём, как многие учёные сегодня считают, мы живём в переходный период. В период перехода от одной культурно-исторической эпохе к другой. Это представление возникло где-то к концу 20 века, к 80-ым годам 20 века, когда стали много говорить о постиндустриальном обществе, о глобализации, постмодерне и т.д. Эта вся совокупность этих явлений, наблюдаемых сегодня, она и заставляет думать о том, что, действительно, заканчивается на наших глазах какая-то большая историческая эпоха, начинается новая. Какая она будет, мы можем только догадываться и мы пытаемся догадываться и угадывать какие-то ее черты.

С. БУНТМАН: А как доказать самим себе, что это не иллюзия? Что это не наши какие-то представления?

А. КАМЕНСКИЙ: Безусловно, то, что мы пытаемся угадать, скорее всего не имеет никакого отношения к реальности. И вероятно вполне, что на самом деле в этой новой наступающей исторической эпохе важным окажется совсем не то, что мы сегодня думаем и рассматриваем, как какие-то её наиболее явные признаки. Но нам не дано, конечно, это знать.

С. БУНТМАН: Потом проверится в какой-то степени.

А. КАМЕНСКИЙ: Да. В какой-то степени. Но, так или иначе, сегодня как раз говорят о том, что та эпоха культурно-историческая, которая уходит в прошлое, она берет начало в 18 веке. И с этой точки зрения сегодня во всём мире историки стали как-то по-новому смотреть на 18-ое столетие и его роль в мировой истории. В общем, действительно оказывается, что тот мир, в котором мы живём и к которому мы привыкли, он в значительной степени сложился именно в 18 столетии. Здесь надо, конечно, сделать одну очень важную оговорку, что в первую очередь это относится к Европе, безусловно. К европейскому континенту. Но вот та политическая система, в значительной степени географическая карта мира, представление о системе международных отношений, их принципы и т.д., они сформировались в значительной степени именно в 18 веке, хотя многие истоки, корни этих представлений следует искать в более раннее время.

С. БУНТМАН: Конечно, в истории городов, в ценностных отношениях.

А. КАМЕНСКИЙ: Безусловно. Но уже в каком-то цельном, оформленном виде они появляются в 18 веке.

С. БУНТМАН: Например, национальное государство.

А. КАМЕНСКИЙ: Принцип государственного суверенитета, понятие о целостности государства и т.д. Но ещё более значительным, как мне представляется, является то. Что в 18 веке складывается в значительной мере тот мир идей, мир представлений, с которым мы живем. И это касается очень разных вещей. Я бы обратил внимание на такую особенность. На протяжении последних столетий время от времени, с определенной регулярностью, в мире появлялись какие-то социальные теории, которые, можно сказать, завоёвывали умы человечества и на какое-то время ими владели, и которые оказывали огромное влияние на судьбы целых народов, стран, иногда не одного народа, а многих народов.

Если мы посмотрим на сегодняшний мир, то я думаю, что Вы со мной согласитесь, что сегодня в мире мы не наблюдаем какой-то такой социальной теории, о которой можно было бы сказать, что она владеет умами человечества. Существует много социальных теорий, которые конкурируют между собой и которые в той или иной степени успешны, которые имеют больше или меньше сторонников, адептов.

С. БУНТМАН: Некоторые овладевают почти всеми на очень недолгий срок, в виде неких политических и даже глобальных увлечений, как, например, «Конец истории» Фукуямы, например.

А. КАМЕНСКИЙ: Да. Но я бы сказал, что, всё-таки, такая идея, она становится популярной в каком-то определенном интеллектуальном сообществе, скорее. Про нее нельзя сказать, что она овладевает массами. Я думаю, что и в нашей стране, и в любой другой стране, всё-таки, абсолютное большинство населения вообще не слышали о Фукуяме, так как невозможно сказать, что в 1930 году, например, кто-то не слышал о Марксе, правда? Это невозможно. А Фукуяма…

С. БУНТМАН: Тот же Маркс. 19 век, всё-таки тоже из 18-го всё это выходит, из того же индустриального общества, из представления об отношениях в этом обществе европейского типа, потому, что мы, наверное, всё-таки, говоря о том, что сформировалось в 18 веке, мы берем сюда и США, которые тогда и сформировались.

А. КАМЕНСКИЙ: Конечно.

С. БУНТМАН: Европейское государство на целом континенте. Но весь 20 век, большая его часть, марксизм или антимарксизм – это основная точка столкновения. Одна из основных.

А. КАМЕНСКИЙ: Безусловно. Но при этом марксизм в разных его вариациях, интерпретациях, как троцкизм, маоизм, это ведь тоже течение мысли, которые охватывали огромное количество людей.

С. БУНТМАН: Миллиарды, если с маоизмом вместе.

А. КАМЕНСКИЙ: Сегодня этого нет. И это, как мне кажется, как раз и является, в том числе, одним из признаков завершения этой прежней культурно-исторической эпохи. Что же такое в этом смысле, с этой точки зрения произошло в 18 веке. Прежде всего, что чрезвычайно важно, это то, что именно в 18 веке окончательно сформировались современные представления о государстве, как автономном институте, существующем независимо от того, кто конкретно находится у власти. Это было порождением в значительной степени тех достижений, которые наблюдались ещё несколько раньше, в 17 веке, в особенности во второй половине 17 веке, наблюдались в развитии науки.

Причем, обратим внимание на то, что наибольших успехов в естественных науках, прежде всего, в точных науках, в это время достигают протестантские страны. Протестантские страны, где к этому времени завершаются религиозные войны, где возникает определённая, относительная политическая стабильность и человеческий разум, освободившись от некой католической догматике, его сковывавшей, он совершает рывок вперёд. И возникает в это время своего рода культ разума, вера, иногда я бы сказал, безоглядная вера, в способности человеческого разума постичь природу и, соответственно, перестроить общество. И вот эта вера в разум, развитие естественных наук, порождает и особый род рационалистической философии, основанной на этом признании главенства разума.

В это время зарождается идея естественного права, как совокупности неких принципов, правил, прав, ценностей, которые продиктованы естественной природой человека и независимы от каких-то конкретных социальных условий и конкретного государства. В свою очередь, эта идея естественного права ложится в основу теории общественного договора, которая и формирует это новое представление о государстве, потому, что теория общественного договора отвергает версию о божественном происхождении власти, всякой власти, о божественном происхождении государства, и утверждает, что государство есть порождение самих людей, что это есть результат договора между людьми и властью, люди как бы отдают власти часть своей свободы, делятся с властью частью своей свободы, взамен получая от власти гарантии своей безопасности.

В результате возникает представление о том, что государство – это и есть как раз результат такого общественного договора и взаимных обязательств. И со временем из этой идеи возникает и другая идея, тоже чрезвычайно важная, которая заключается в том, что если власть нарушает договор, то общество вправе этот договор расторгнуть с властью, т.е. оно вправе избавиться от той власти, которая не исполняет своих обязанностей по отношению к обществу. И соответственно, возникает новое представление о роли человека, который стоит во главе государства, который им управляет. С этим очень тесно связан тот принцип государственного суверенитета, о котором мы упоминали. Принцип, который становится краеугольным камнем в системе международного права. Он возникает чуть раньше, в середине 17 века, после Вестфальского мира 1648 года. И это становится толчком к формированию национальных государств.

С. БУНТМАН: Сейчас я попросил сделать, открыть скобки, потому, что Светлана Ивановна задала важный вопрос. Она говорит о германских государствах, княжествах. И почему-то, именно идея национальных государств сопрягает с объединением германских княжеств, которое наступила в 19 веке. Объединение Италии, это вторая половина 19 века. Италия и Германия – это… я не знаю, может, я совсем неправ, но начиная с окончания Тридцатилетней войны, о которой мы говорили, зафиксирование в ходе Тридцатилетней войны. Потом уходят, как щупальца, и Северная большая война, Италия и Германия – это зыбкие пространства, на которых разворачиваются невероятные события в 18 и 19 веке. И куда устремляется такой ключевой рубеж 18 и 19 века, экспансия Наполеона и революционной Франции до этого. Италия и Германия. Это интересная проблема. Зыбкое довольно пространство образовывается.

А. КАМЕНСКИЙ: Безусловно. Здесь ведь надо понять, что мы говорим о процессе становления национальных государств. Мы не говорим о том, что этот процесс завершился в 18 веке, он…

С. БУНТМАН: Осознался.

А. КАМЕНСКИЙ: Мы можем до сих пор говорить, что он не завершён в полной мере. Если мы посмотрим на то, что происходит в последние десятилетия на Балканах, даже применительно к России мы можем говорить сегодня о том, что процесс становления национального русского государства, он, в общем, не завершён, он продолжает идти. И одновременно с этим сегодня очень много говорят о том, что национальное государство, как некий политический тип, уходит в прошлое.

С. БУНТМАН: То есть, параллельно идёт завершение одного процесса и, наверное, начало или возвращение к какому-то другому принципу, поиски, преображенного, более старого принципа.

А. КАМЕНСКИЙ: Буквально совсем недавно появилась новая идея, которую я не разделяю, но которая заслуживает внимания. Некоторые историки стали говорить о том, что национальное государство оказалось недолговечным типом политического образования, в то время, как история знает более долговечные типы, такие, как империя. На этом строится определенное рассуждение некоторых историков. Этому был посвящен пару месяцев назад произнесенный в Москве доклад очень известного западного ученого, ныне работающего в Вене Андриса Капиера, он вызвал очень большую дискуссию в связи с этим. Но, так или иначе, начинается этот процесс в 18 веке. И что ещё очень важно. Что в этих национальных государствах возникает светский характер власти. Вот, что их отличает в значительной степени от того, что существовало до них.

С. БУНТМАН: Это очень любопытно. Присылайте дальше свои соображения. Саша из Твери, мы обязательно Ваши соображения разберём. Это очень любопытно, что он говорит. Это будет после Новостей, в продолжении программы «Не так». Сегодня Александр Каменский, мы говорим об эпохе, которую мы связываем с 18 веком, эпохе идеи, эпохи представления, эпохи построения общества и его институтов. Мы вернёмся через 3-4 минуты.

С. БУНТМАН: Александр Каменский в нашей передаче. Мы продолжаем разговор. Чуть-чуть вбок, Марина говорит: «Напомните, в каком году образовалась Австро-Венгрия и Балканские государства?» Австро-Венгрия – это очень поздняя вещь, после революции 1848 года. Австрийская империя это…

А. КАМЕНСКИЙ: Священная Римская империя.

С. БУНТМАН: А австрийская? 18…какой-то, а до этого Священная Римская империя, в разных границах, с разными откусанными кусочками. А Балканские государства разорваны и разделены.

А. КАМЕНСКИЙ: Они были частью в пределах Османской империи, частью Австрии принадлежали. И борьба всё время в 18 веке как раз и шла между Австрией и Турцией за владение этими территориями.

С. БУНТМАН: Да. Это первое. То, что у нас было очень любопытно сказано. Мне это очень нравится. «Идея общественного договора, - пишет Саша из Твери, - возникла в Индии, похожие идеи могли быть?»

А. КАМЕНСКИЙ: Похожие идеи могли быть во многих местах. И, безусловно, существовали. Это точно так же, как говоря об упомянутом выше марксизме, мы можем находить некие идеи марксистского характера у древних античных философов и т.д.

С. БУНТМАН: И в священном писании можно находить очень много, тем более, что моральный кодекс строителей коммунизма просто списан с Нагорной Проповеди.

А. КАМЕНСКИЙ: Безусловно.

С. БУНТМАН: Подобно, но не источник. Похоже, но не источник.

А. КАМЕНСКИЙ: Вопрос в том, когда это формулируется, чётко формулируется в письменном виде и уже в виде печатного слова начинает распространяться. И таким образом становятся общеизвестным, завоёвывая умы.

С. БУНТМАН: В то же время, 17 век, причём, не зря мы говорим и о 17-ом тоже. В прошлом году была очень плодотворная общественная популярная дискуссия о просвещении. И во Франции она была очень сильна. Во всех журналах, и серьёзные, и менее серьёзные были статьи. Целый номер журнала «История» был посвящён этому. И правильно, когда мы и сейчас говорим об естественных законах, физических законах, законах естествознания. Не зря закон всемирного тяготения, который сформулирован в 17 веке, уходящем чуть-чуть в 18-ый. Прогресс в естественных науках заставляет думать, как и об обществе, как о неком изучаемом, подверженном изучению…

А. КАМЕНСКИЙ: …и подверженном изменению.

С. БУНТМАН: Значит, надо узнать законы и тогда можно воздействовать и, соответственно этим законам, достраивать это общество.

А. КАМЕНСКИЙ: И неслучайно совсем об этих проблемах общества в 17, начале 18 века размышляют люди, которые одновременно с этим занимаются естественными науками, математикой, физикой, как, например, Лейбниц, Христиан Вольф, знаменитый немецкий философ и целый ряд других. Здесь, на рубеже 17-18 веков происходит очень важный перелом. Дело в том, что эти размышления о государстве, это новая концепция государства, новое представление о государстве, оно порождает идею о том, что раз государство – это нечто иное, о чем мы думали прежде, и у правителя есть какие-то обязанности, а как эти обязанности исполнить? Возникают идеи, связанные с тем, как наиболее эффективно управлять. Возникает целая теория камерализма, это наука об управлении. Сегодня у нас одна из самых популярных профессий в нашей стране, есть такое слово популярное – менеджер. Эта наука об эффективности управления рождена в начале 18 века. И она оказывает огромное влияние на большинство европейских государств этого времени.

Причем, что очень интересно, что это именно наука, и что представители этой науки зачастую занимали кафедры ведущих европейских университетов. Вот разрабатывается наука, которая говорит о том, как должно быть устроено государственное управление, какие должны быть функции чиновничества и т.д. В конечном счёте это порождает, применение этой теории на практике порождает хорошо знакомое явление – бюрократию, как уже абсолютно новую социальную прослойку, имеющую определённый статус, функции и т.д. Но камерализм, и всё, что было с ним связано, рассматривали государства, одновременно с этим, как некое высшее благо, некую самоцель. А каждого из подданных, как своего рода винтик в этой огромной машине, которая выполняет эту функцию. В этой теории ещё не было места отдельному человеку, личности, индивидууму. И вот здесь и происходит этот переворот, когда начинается просвещение, которое использует эти все достижения и естественных наук, и социальных наук, и эти все теории, эти новые представления, теории общественного договора.

Но вносит новое, которое связано как раз с тем, что в центре всего находится человек, человеческая личность, индивидуум. И конечно, революционное значение в этом смысле имела книга Монтескье «О духе законов», которая вышла в 1748 году. [Шарль Луи Монтескьё (фр. Charles-Louis de Secondat, Baron de La Brède et de Montesquieu; 18 января 1689 - 10 февраля 1755) - французский правовед и философ, автор статей из «Энциклопедии, или Толкового словаря наук, искусств и ремёсел».] Монтескье тоже в значительной степени повторял то, что говорилось и до него, когда он писал, в частности, например, а это одна из центральных идей его труда, он писал о трёх типах правления, то он развивал ещё в значительной степени идеи Аристотеля. Но он вносит в это нечто новое. Он говорит о том, что главная обязанность правителя, в частности, главная обязанность Монарха, абсолютное большинство стран этого времени были монархиями, это забота о благе подданных. Вот это его обязанность. И главным средством достижения этой цели, исполнения этой обязанности является создание законов, законотворческая деятельность. Законы должны обеспечивать благосостояние и безопасность подданных.

С. БУНТМАН: Причем, законы непроизвольные.

А. КАМЕНСКИЙ: Непроизвольные. Монтескье вводит понятие фундаментальных законов, что очень важно. Это те законы, в которых, по его мысли, должны быть зафиксированы основные взаимные права и обязанности власти и подданных. И они должны составить правовую основу государства. По сути дела это то, что мы сегодня называем Конституцией. Слово «Конституция» было известно во времена Монтескье. Но под Конституцией как раз и понимали эти фундаментальные законы. Сегодня, когда мы говорим Конституция, мы, как правило, имеем в виду основном закон. Но вот такой вид это приобрело лишь после американской революции, после появления американских…Конституция, как некий набор фундаментальных законов.

С. БУНТМАН: Потому, что, 1688 год в Англии называется конституционным кризисом. Хотя о таком документа, как конституция, в Англии не шла речь и не идёт до сих пор.

А. КАМЕНСКИЙ: Потому, что само слово «конституция» обозначает устройство, устроение.

С. БУНТМАН: Кризис устройства тогда был, в 1688 году. Сразу ещё по датам. 1806 – Австрийская империя, Австро-Венгрия – это 60-е годы. Правильно, что после революции 48-го, когда возник этот вопрос очень серьёзно, но там ещё на фоне войны с Пруссией, войны с северно-германскими союзами, это уже оформилось тогда. Именно Австро-Венгрия, особая автономия Венгрия.

А. КАМЕНСКИЙ: Далее Монтескье формулирует ещё одно положение, идею, которая становится основополагающей для всего исторического развития последующего времени. Он формулирует теорию разделения властей. Опять же, и до него эту идею высказывал ещё Локк в конце 17 века. Но именно Монтескье ее формулирует наиболее четко и последовательно. И именно Монтескье подчёркивает в этой своей формулировке, что разделение властей необходимо. Зачем? Для того, чтобы предотвратить деспотизм, авторитаризм и т.д. То есть, это средство предохранение от деспотической власти. И вот эта идея, как мы с вами знаем прекрасно, ложится в основу политического устройства постепенно, естественно, постепенно, на протяжении длительного периода она ложится в основу политического устройства большинства европейских государств.

С. БУНТМАН: Причем, Монтескье во многих своих примерах чрезвычайно конкретен, но достаточно неожиданно для уха 20-21 века. Некоторые монархии он считает республиками, несмотря на присутствие короля, а некоторые правления, которые считаются республиканскими, он считает деспотичными.

А. КАМЕНСКИЙ: Безусловно. Надо сказать, что во времена Монтескье к республикам относились довольно критично, потому, что с понятием республика ассоциировалось понятие анархии, хаоса, чему примером, наиболее ярким, была Польша, которая тоже формально была монархией, но власть там принадлежала, как мы знаем, Шляхте, которая могла целым рядом механизмов и процедур, фактически, блокировать любое решение. И с точки зрения людей 18 века, это было республиканское правление. Идея республики была отчасти дискредитирована и Нидерландами в это время. В это время наблюдается, после такого подъёма и могущества….

С. БУНТМАН: Это в 40-е годы.

А. КАМЕНСКИЙ: Да. Наблюдается упадок влияния, мощи политической. И идея республики была в какой-то степени дискредитирована. Она вновь выйдет на поверхность, когда появятся северо-американские Соединенные Штаты. И когда этот пример будет показывать, что республиканское правление может работать. И в какой-то степени даже Англия людьми 18 века воспринималась, как республика, поскольку король не обладал всей полнотой власти.

С. БУНТМАН: После всех событий, после 40-х годов, 50-х.

А. КАМЕНСКИЙ: Где существовал Парламент, которому принадлежала законодательная власть. Кстати сказать, для Монтескье вообще в некотором смысле идеалом политического правления являлась Англия. Причём, что очень интересно, он знал, что сами англичане достаточно критично относились к своему политическому устройству, он наверняка читал Болинброка, но он писал о том, что, дескать, не так важно в какой степени исполняются какие-то законы, главное, что они существуют, главное, что они есть. И это чрезвычайно оказалось важным. Другая идея, которая тоже появляется в 18 веке и начинает завоевывать политическое пространство. Это идея веротерпимости. Она тоже идёт из 17 века. Лейбниц тот же выступал за создание такой своего рода республики учёных, которая бы объединяла людей разных наций, вероисповеданий и т.д.

Но постепенно это происходит и мы наблюдаем этот процесс. Опять же, очень медленный процесс. В той же Священной Римской империи, в Австрии, еще Мария Терезия изгоняет, обнаруживая вдруг некую протестантскую общину, она ее изгоняет из страны. [Мари́я Тере́зия (нем. Maria Theresia, 1717-1780) - эрцгерцогиня Австрии, королева Венгрии, королева Богемии]

С. БУНТМАН: У нас есть два примера более ранней веротерпимости, договоренность между германскими государствами во время реформации и Нантский эдикт во Франции. Но здесь его отменяют, Нантский эдикт. После всех преследований Людовика Четырнадцатого.

А. КАМЕНСКИЙ: Конечно. Это очень сложный процесс. Но после Марии Терезии её сыновья Иосиф II и Леопольд Тосканский, они берут идею веротерпимости на вооружение.

С. БУНТМАН: Тут уже революция прошла. Уже здесь враги веры есть пострашнее, чем…

А. КАМЕНСКИЙ: Ну нет, нет. Леопольд действует ещё раньше. И Иосиф приходит к власти раньше.

С. БУНТМАН: А Иосиф еще до революции, в смысле, принимает эти вещи.

А. КАМЕНСКИЙ: Давайте посмотрим и на Россию. В России прекращаются преследования старообрядцев после 1762 года. Всё. И эта идея веротерпимости тоже начинает быть одной из главных политических идей.

С. БУНТМАН: А это не особая статья?

А. КАМЕНСКИЙ: Это особая статья, но после Екатерины, например, вернуться уже никто не рисковал, вернуться к тому же преследованию старообрядцев, например.

С. БУНТМАН: Старообрядцев нет. Но у нас наступает не очень хорошие времена, конец 10-х, начало 20-х годов в России.

А. КАМЕНСКИЙ: Мне думается, всё-таки, это немножко другая тенденция. Если говорить о не очень хороших временах, нужно говорить о времени Александра III. Но здесь есть ещё один важный момент, который тоже связан непосредственно с 18 веком. Именно к концу 18 века в значительной степени под влиянием Французской революции формируется идея нации, национального в том числе, интереса. И вот это чрезвычайно важное явление. Возникает национализм, как течение общественной мысли.

С. БУНТМАН: Хорошей был вопрос, немножко он потерялся Но вопрос в том, что первично для этой идее – этнос или территория?

А. КАМЕНСКИЙ: Это очень непростой вопрос и до сих пор. Слово «нация» не появилось в 18 веке, оно появилось значительно раньше. И оно активно использовалось на самых разных европейских языках. И оно появляется в русском языке, но появляется, вот что очень важно, в русском языке оно появляется, прежде всего, в переводных сочинениях, в переводах с французского. Тут возникает сложная для исследователей проблема. Дело в том, что, по сути дела, это слово «нация» было синонимом слова «народ». Вот нация в этническом значении её, она, как раз, и появляется к концу 18 века. Но для такой страны, как Россия, здесь была серьёзная проблема, потому, что это была империя, населённая многими народами. Ломоносов, когда пишет о российском народе, о сохранении российского народа, о размножении российского народа, он имеет в виду не русских этнических. Он имеет в виду всю совокупность людей, живущих в Российской Империи, называя их российским народом.

Но этническая идея формируется к концу 18 века. Но, одновременно с этим, формируется понятие государственной нации. Это тоже было характерно для революционной и наполеоновской Франции.

С. БУНТМАН: Потому, что вся Франция, даже конца 18-го века, почему даже… Очень даже! Это Франция очень разных народов, часто не понимающих друг друга, даже до 20-го века это сохранилось. Я был поражён рассказам о бритонских подразделениях, в котором был в каждом переводчик, в каждом отделении. Французская идея была – разделение на департаменты и один язык.

А. КАМЕНСКИЙ: Но это ещё и политика, направленная на конструирование нации, которая становится тоже важной идеей политической и принимается на вооружение. Дальше если мы с вами пойдём, то важнейшая сфера суда, права, преступности и наказания за преступление. Вот основные базисные представления формируются в 18 веке. Основные базисные представления, в значительной степени, были сформулированы Беккариа в его книге «О преступлениях и наказаниях». [Чезаре Беккариа (итал. Cesare Beccaria, 15 марта 1738, Милан -28 ноября 1794, там же) - итальянский мыслитель, публицист, правовед и общественный деятель, выдающийся деятель Просвещения.] Само название – это символ своего рода. Что он говорит? Он говорит о соразмерности преступления и наказания. Он говорит о бессмысленности, излишней жестокости в наказании. Он говорит об абсолютной невозможности дважды наказывать за одно и то же преступление. Он говорит, что наказание не должно уничтожать преступника, оно должно его исправлять, он говорит о презумпции невиновности, важнейшем принципе. Он говорит о том, что пытка не есть средство дознания и не может быть средством доказательства вины. И наконец, Беккариа формулирует впервые аргументы против смертной казни.

И надо сказать, что до сих пор, все дискуссии вокруг отмены смертной казни, которые идут у нас в стране, где-то ещё происходят, среди сторонников отмены смертной казни никто не придумал никаких новых аргументов после тех, которые были сформулированы Беккариа. Беккариа сказал: «Государство не имеет права отнимать жизнь подданного». Всё. Вот и всё, собственно говоря. Следствием этих новых правовых доктрин, новых правовых представлений, а после Беккариа важную роль играют английские юристы, в частности Уильям Блэкстоун. [Сэр Уильям Блэкстоун (Sir William Blackstone, 1723-1780), английский юрист, автор Комментариев по Законам Англии.] И Блэкстоун формулирует то, что в юридической практике многих стран до сих пор используется, так называемая «Blackstone ratio», которая звучит нам очень понятно и знакомо. Блэкстоун писал, что пусть лучше 10 виновных избегнут наказание, чем пострадает один невиновный.

С. БУНТМАН: Саша, я бы хотел, у нас 2,5 минуты. Мы начали с того, что эпоха уходит, что уходит из неё? Что подвергается коренному изменению? Потому, что сейчас мы говорим о тех принципах, которые живут.

А. КАМЕНСКИЙ: Нет. Не вполне. Мы с вами видим, как сегодня… Мы говорили, во-первых, уже о завершении эпохи национальных государств. Мы видим сегодня, как определённым изменениям, коррозии подвергается идея нации. И очень много споров вокруг этого. Точно так же сегодня под сомнение ставится принцип государственного суверенитета, как мы с вами знаем. И вокруг этого тоже чрезвычайно много споров. Я бы обратил внимание ещё на одну вещь. 18 век – это ведь и век, когда сложилось современное нам сегодня представление о том, что есть образование и образованность. И вот эти представления тоже сегодня уходят в прошлое. На обычном, всем понятном примере. Скажем, для людей нашего с вами поколения, когда наши родители думали о нашем с вами воспитании, то они знали, что ребёнок должен прочитать такие-то книжки.

С. БУНТМАН: Да.

А. КАМЕНСКИЙ: Сегодня, я думаю, ни один родитель не может этого сформулировать, если только он не заставляет ребёнка читать те же книжки, которые он сам читал в детстве.

С. БУНТМАН: Ну, в общем, так.

А. КАМЕНСКИЙ: Вот этот набор, который формулирует базис, что образованный человек должен прочитать то-то и то-то. Сегодня никто не в состоянии это сказать. В наше время в среде своей мы узнавали. «Ты читал Кафку?», значит ты свой. Ты читал Сартра? Ты смотрел такой-то фильм? Сегодня это ушло, сегодня этого абсолютно нет.

С. БУНТМАН: Но здесь можно подробнее об этом поговорить, потому, что есть такие опорные сигналы, как говорили у нас в педагогике, опорные сигналы существуют у поколений очень чётко. Они, может быть, более многообразны и менее чётки, и более зыбки. Но это другой разговор.

А. КАМЕНСКИЙ: Безусловно.

С. БУНТМАН: Спасибо. Александр Каменский. Мы сегодня многое наметили. Спасибо, Елена, за Ваше предложение, я о нём подумаю, это очень интересно и, может быть, оно станет одним из циклов программы «Не так».

Словосочетание «век Просвещения» появилось уже в XVIII веке. Обычно названия эпохам дают историки много лет спустя — с Просвещением же получилось так, что люди XVIII века сами определили время, в которое они жили, как «век разума», или «просвещенный век». Но что они имели в виду? Насколько удачно и полно понятие «Просвещение» отражает то, что проис-ходило в обществе и культуре того времени? Был ли XVIII век более «просве-щенным», чем другие?

Историк, автор работ по истории монархии и дворянства во Франции XVIII века, кандидат исторических наук, доцент кафедры новой и новейшей истории исторического факультета МГУ. Автор книг и научных работ по истории Франции конца XVIII века.

Тезисы

В XVIII веке в разных европейских языках возникли термины, обозна-чавшие эту эпоху как время распространения света разума. Наиболее точное определение появилось в статье Иммануила Канта «Ответ на вопрос: Что такое Просвещение?» (1784). Немецкий философ назвал Просвещение «выходом человека из состояния своего несовершенно-летия, в котором он находится по собственной вине». Под несовер-шеннолетием он подразумевал слепое доверие авторитетам и неспо-собность руководствоваться своим рассудком. Почему Кант и его современники считали, что критически мыслящих людей стало больше, чем раньше?

Самостоятельно мыслящая публика, которую имел в виду и к которой обращался Кант, — это читатели. Много ли их было в «век Просвеще-ния», когда во Франции больше половины, а в германских землях три четверти населения оставались неграмотными? По сравнению с преды-дущим столетием число грамотных людей в XVIII веке значительно выросло. Но среди историков существуют разногласия по поводу того, каким образом можно измерить уровень грамотности в обществе и как интерпретировать полученные данные. Что считать показателем грамотности: умение поставить подпись под документом или наличие книг в доме? Но бесспорно, что человек читающий стал характерным персонажем своего века. Об этом свидетельствуют, в частности, многочисленные изображения людей из самых разных сословий за книгой.

Необходимое условие для расширения круга читающей публики — это доступность образования. В XVIII веке существовали разнообразные типы учебных заведений, как традиционные, так и новые. Какую цель преследовало образование: сформировать послушных подданных или ответственных граждан? Этот вопрос занимал современников, пробле-мы образования оказались в то время в центре общественных дискус-сий. Споры о воспитании подрастающего поколения обретали ост-рый политический смысл. Пример тому — дискуссия об образователь-ной программе иезуитских коллегий, разгоревшаяся как раз в те годы, когда правители ряда стран Европы один за другим принимали решение запретить деятельность иезуитов на территории своих государств.

Некоторые монархи считали своим долгом править, руководствуясь передовыми идеями века, проводя реформы, просвещая и воспитывая народ. Тем не менее между властью и обществом возникали конфлик-ты. Просвещенное общественное мнение критиковало правителей, а дей-ствия просвещенных правителей — например, императора Иоси-фа II, министров-реформаторов Карла III в Испании — подчас не встре-чали поддержки в обществе и даже провоцировали народные восстания. Эти примеры показывают, как правители пытались контролировать и менять общество и какую роль играло общественное мнение. В спо-рах и конфликтах рождались современная политика и современ-ный поли-тический язык. Именно в XVIII веке понятия «общество», «нация», «реформа», «революция» наполнились привычными для нас смыслами.

Интервью с лектором

— Расскажите, почему вы интересуетесь именно этой темой?

— Прежде всего я занимаюсь историей государственного аппарата и королевского двора во Франции в последние десятилетия перед революцией, при Людовике XVI, политикой реформ, конфликтами внутри правящей элиты. Но, конечно, к Просвещению и, шире, культуре XVIII века приходится постоянно обращаться, потому что культура в значительной мере определяет поведение правителей, принимаемые ими решения, практики управления.

— Какое место занимает предмет вашего изучения в современном мире?

— Уже примерно полвека назад в изучении Просвещения начался по-ворот от истории идей к истории людей и их поведения. При изучении любых исторических процессов, включая политику и экономику, нужно использовать историко-антропологические и историко-культурные подходы. Например, без учета культуры невозможно изучать финан-совые и налоговые реформы, которые проводили многие правители в XVIII веке, потому что представления того или иного короля или министра о том, какими должны быть финансы и налоги в их стране, определяются их культурой. Скажем, когда в 1781 году во Франции ге-неральный директор финансов Жак Неккер впервые опубликовал свой отчет королю, этот текст стал бестселлером. Как ни странно, нашлось много желающих читать монотонные столбцы цифр, а в правитель-ственных кругах публикация отчета вызвала скандал. Вопрос был не только в том, насколько отчет Неккера отражает реальное финан-совое положение Франции, но и в том, имеет ли министр право выно-сить на широкое обсуждение текст, составленный для короля. Так управление финансами оказалось неразрывно связанным с социокуль-турной проблемой расширения границ публичной политики.

— Если бы вам нужно было очень быстро влюбить незнакомого человека в вашу тему, как бы вы это сделали?

— Насильно мил не будешь, но, наверное, посоветовала бы сходить в музей, посмотреть портреты людей XVIII века — вглядеться в их лица и их костюмы, почитать «Опасные связи» Шодерло де Лакло, послушать музыку Моцарта и Глюка.

— Что самое интересное вы узнали, работая со своим материалом?

— Не уверена, что это «самое-самое», но мне интересно было, работая с источниками (опубликованными и особенно рукописными), осо-знать, насколько в то время еще отсутствовало нормативное правопи-сание. Неожиданно было встретить в официальных документах коро-левской канцелярии восемь разных вариантов написания слова «ко-роль» (le roi), не говоря уже об именах и фамилиях. Этим XVIII век сильно отличается от нашего времени. Очевидно, тогда у людей было иное представление о том, что есть норма и, соответственно, что есть отклонение от нормы. Учитывая это, при работе с текстами мы должны быть крайне осторож-ны с выводами об уровне грамотности их автора. Если в наше время принято считать, что грамотный человек пишет без ошибок, то для XVIII века такое определение не подходит. При явно обозначившемся в ту эпоху стремлении к нормативности (что нашло отражение в изда-нии словарей, устанавливавших языковую норму), эта норматив-ность еще не вошла в повседневную практику.

— Если бы у вас была возможность заняться сейчас совсем другой темой, что бы вы выбрали и почему?

— Сейчас я работаю преимущественно с французским материалом, а если заняться другой темой, то я выбрала бы аналогичную пробле-матику, но из истории других стран, например Великобритании или монархии Габсбургов. Выход за рамки истории одной страны, сравни-тельные исследования представляются мне очень перспективными.

Где узнать больше

«Всемирная история». Т. 4. «Мир в XVIII веке» (2013)

Это обобщающий труд, очередной том из шеститомной «Всемирной истории», которая издается Институтом всеобщей истории Российской академии наук. Книга дает представление о том, какими были Европа и мир в XVIII веке. Здесь почти нет страноведческих глав и разделов. Том построен в основном по проблемам (география, демография, эко-номика, общество, государство, церковь и т. д.). Теме Просвещения отведено, конечно, большое место. Книга адресована преимущественно профессиональным историкам, но для справок — не для занимательного чтения — может использоваться более широким кругом читателей.

«Мир Просвещения: Исторический словарь». Под ред. Винченцо Ферроне и Даниэля Роша (2003)

Над словарем работал большой интернациональный коллектив, вклю-чающий лучших знатоков истории XVIII века. Статьи словаря посвя-щены важнейшим идеям Просвещения (свобода, равенство, разум, цивилизация и т. д.), культурным практикам (общественное мнение, книги, газеты, наука, путешествия и т. д.), Просвещению в отдельных странах и изучению истории Просвещения от XVIII до конца XX века.

Юрген Хабермас. «Структурное изменение публичной сферы: Исследования относительно категории буржуазного общества» (2016)

Книга немецкого философа Юргена Хабермаса впервые была опубли-кована еще в 1962 году и повлияла на изучение историками культуры и об-щества XVIII века. Об изменениях, произошедших в XVIII веке, автор рассуждает в первых трех главах работы. Хабермас ввел в науч-ный обиход понятие «публичной сферы», в которой формируется общественное мнение, не зависящее от властей и критикующее их.

Роберт Дарнтон. «Великое кошачье побоище и другие эпизоды из истории французской культуры» (2002)

Американский историк Роберт Дарнтон — виднейший современный специалист по эпохе Просвещения и книжной куль-туре во Франции XVIII века. Он впервые открыл и показал читателям литературный андеграунд эпохи Просвещения. Эта книга — собрание очерков о куль-туре разных слоев французского общества XVIII века, от крестьян и ремесленников до интеллектуалов. Написано, на мой взгляд, увле-кательно. В основе книги — курс, который Дарнтон читал студентам Принстонского университета. Но главное достоинство книги в том, что после каждого очерка публикуется и полный текст источника, о котором идет речь.

Роже Шартье. «Культурные истоки Французской революции» (2001)

В этой работе историк Роже Шартье исследует разнообразные куль-турные практики во Франции XVIII века (книгоиздательство, чтение, церковную жизнь, формы общения, социальные конфликты) и дока-зывает, что истоки революции следует искать не в идеях Просвещения, а в постепенном изменении общественных умонастроений, отношения к духовной и светской власти. Во Франции эта книга вышла в 1990 году, сразу после празднования двухсотлетнего юбилея Французской рево-люции. Она написана доступным языком, в жанре эссе, адресована широкому читателю, но при этом основана на научных изысканиях как самого автора, так и его коллег-историков.

Выставка к лекции

К лекции сотрудники отдела изоизданий Российской государственной библиотеки и научно-исследовательского отдела редких книг РГБ под-готовили мини-выставку из своих фондов. На ней будет представлена «Энциклопедия, или Толковый словарь наук, искусств и ремесел» — выдающийся памятник французского научного книгоиздания XVIII ве-ка. Во главе 35-томного издания стоял французский философ и драма-тург Дени Дидро, в работе над энциклопедией также принимали уча-стие Вольтер, Шарль Луи де Монтескьё, Жан-Жак Руссо и многие другие.